— Встретимся в коридоре, — шепнул я ему и, поднявшись со своего места, двинулся в сторону выхода.

Ай Владимир, ай молодец. Так хорошо сыграть растерянного адвоката со слабой позицией — это ещё надо постараться.

Я вышел наружу вместе с другими посетителями зала и направился в сторону входа.

Волков стоял у широкой лестницы, что поднималась из холла, держал пакет то ли с какими-то сухариками, то ли с орешками. В целом мне было бы наплевать, если бы этот его образ не вызвал у меня неприятные воспоминания о встрече с Браницким в клинике. Да и сейчас меня куда больше интересовала тонкая папка, которую он держал под мышкой.

— Что? Пообедать не успел? — поинтересовался я, подходя ближе.

— Куда мне, бедному и несчастному, тратить время на обед, когда я могу насладиться спектаклем из первого ряда? — злорадно усмехнулся он и протянул мне папку. — Даже приятно было снова ощутить себя богатым, пусть и на пару часов.

— Что? Велико было искушение?

— Оставить деньги? — уточнил он, и я кивнул. — Нет. Плевать на них. Я хочу крови. Здесь все документы. Мои юристы их проверили. Поэтому ушло больше времени.

— Ну, ты её получишь, — хмыкнул я и, открыв папку, принялся проверять бумаги.

Да. Всё верно. Хотелось бы сказать «вроде», но я сейчас не допускал даже тени возможности провала. Только уверенность. Только вперед.

— Александр, скажи мне, что это то, что я думаю? — попросил Скворцов, подходя к нам.

— Оно, — улыбнулся я. — Ну что же. Думаю, что пришла пора начать финальный акт.

— Я, конечно, всё понимаю, но… что он здесь делает? — не пытаясь даже хоть как-то скрыть отвращение в голосе, спросила Голицына, глядя на стоящего у стены Волкова.

— Мы коснёмся этого позже, Лиза, — произнёс я, чем, похоже, очень сильно её задел.

— Ты что, забыл, где твое место, стажёр? — презрительно фыркнула она. — Не тебе диктовать мне условия…

— Может быть, мы уже перейдем к делу? — предложил стоящий за её спиной Вячеслав Харитонов, и я обратил внимание на его недовольный взгляд в сторону Волкова.

Тот лишь хмыкнул и закинул орешек себе в рот.

Мы собрались в отдельной переговорной. Здание суда имело несколько таких комнат. Чаще всего они использовались для конфиденциальных встреч и бесед между сторонами, если те каким-то чудом приходили к решению до суда или в процессе его и хотели обсудить его за пределами судебного зала.

Я и Скворцов сидели с одной стороны стола. Напротив нас — Голицына и Харитоновы, которых мы вызвали на разговор под предлогом обсуждения новых улик. Своих клиентов Скворцов звать не стал, так как мы планировали всё решить без них.

На самом же деле это я попросил Владимира не звать их, ещё и для того, чтобы те ненароком не поломали всё в последний момент. А то помню я жадность одного из супругов, когда занимался делом благотворительного фонда ещё тогда, когда работал на Лазаревых. Повторения такого эксцесса сейчас мне совсем не хотелось. Мы и так ходили по краю с этим планом.

— Вы хотели обсудить ваши «новые улики», — язвительно напомнила Голицына. — И напомню, что десять минут из ваших тридцати уже прошли. Так что рекомендую начать, иначе…

— Иначе что? — спросил я. — Мы вернёмся в зал суда?

— Именно, — невозмутимо подтвердила она.

— Что же, тогда нам действительно стоит поторопиться.

С этими словами я достал из внутреннего кармана своего пиджака небольшой конверт и протянул его Елизавете.

Блондинка нахмурилась, но конверт всё-таки взяла. Открыла его и достала наружу листок с двумя строчками на нём.

— И? Это какая-то шутка? — поинтересовалась она, уставившись на нас.

— Нет, Лиза, — покачал я головой и пояснил. — Это номер благотворительного счёта некоммерческого фонда, который был открыт нами вчера. А та строчка, что ниже, это сумма, которую нужно на него внести. Разумеется, после получения она будет разбита на равные доли, которые получат все пострадавшие в аварии.

После моих слов в помещении повисла тишина, нарушаемая лишь шуршанием пакетика с орешками в руках Волкова.

На лице Голицыной появилось странное выражение. Что-то среднее между лёгкой растерянностью и готовностью рассмеяться от абсурдности происходящего.

— Это что? Какая-то тупая шутка?

— Шутка? — Я состроил удивлённое лицо и повернулся к Скворцову. — Мы что, шутим?

— Да вроде бы нет, — сказал тот и вновь повернулся к Елизавете. — Нет, точно не шутка. Даже более того, мы надеемся, что сумма будет переведена на счёт фонда к сегодняшнему вечеру.

— Так, — вздохнула Голицына, вставая со стула. — С меня хватит. Я буду ждать вас в зале суда, где и размажу вас тонким слоем.