— Прости, — уже тише сказала Настя. — Я звук выключила…

— Интересно, зачем же ты его выключила, Настя? — задала следующий вопрос её мать.

Не, с этой мадам в софистику играть бесполезно. Мать Анастасии явно поднаторела в допросах дочери покруче, чем живодёры из гестапо.

— Чтобы…

— Чтобы что? — перебила её мать. — Чтобы мы вам не помешали? Это ты хотела сказать?

Так. Пожалуй, с меня хватит.

— Как я уже сказал, очень рад, — на самом деле нет, — был с вами увиделся. Ваше сиятельство.

Кивнув Павлу, я вывернул запястье из вцепившихся в мою руку ладоней девушки и, скользнув мимо Лазарева, ушёл в коридор. За спиной у меня снова начался сеанс допроса, и теперь, когда семья осталась наедине, голос матери звучал куда строже, чем в моём присутствии…

— Я что-то не помню, чтобы отпускал тебя, — прозвучало за моей спиной.

— А я не помню, чтобы спрашивал вашего на то разрешения, ваше сиятельство, — идя по коридору, я прекрасно слышал, как он идёт за мной. — Со всем уважением, но я не думаю, что оно мне нужно.

— А я считаю, что нам нужно поговорить, — холодно сказал Павел, вслед за мной подходя к лифту.

— Сожалению, но не имею настроения разговаривать. Особенно сейчас. И в особенности с вами. Более того, не уверен, что у меня было бы такое желание в любой другой ситуации.

Блин, чёт как-то резковато. Похоже, что вина я всё-таки немного перебрал. Плевать. Спущусь вниз, выйду за территорию комплекса и вызову себе такси. Надо просто доехать до «Ласточки», рухнуть в кровать и проспать часов десять…

— А я сказал, что мы поговорим, — холодно произнёс Павел, вставая рядом со мной напротив дверей лифта, будто тоже собираясь им воспользоваться.

Сначала не понял, но дошло до меня очень быстро. Примерно в ту же секунду, как створки дверей лифта раскрылись, явив моему взору двух стоящих внутри телохранителей в темных костюмах и непроглядно чёрных солнцезащитных очках.

Повернув голову, я покосился на Павла.

— Что? Похитите меня? А я кричать буду.

— Уверен, что мои люди смогут справиться со столь неприятным развитием событий, — его голос не потеплел даже на полградуса. Павел указал рукой в сторону лифта. — Заходи.

И тон его голоса явственно говорил — протестов он не потерпит.

Большой палец на правой руке коснулся надетого на указательный кольца. С артефактом после случая в аукционном доме я не расставался. Так что оружие при мне было, и вряд ли кто-то из присутствующих догадывается об этом. Впрочем, думаю, что догадываются. Им за это платили. Единственное, что жаль, собака осталась дома, выполняя мой приказ охранять Ксюшу.

— Ладно, — пожал я плечами. — Давайте поговорим.

— Я жду объяснений, — произнесла её мать, скинув с плеч пальто и небрежно бросив его на спинку одного из кресел, где ещё совсем недавно они сидели вместе с Александром.

— Я не понимаю, что тебе нужно…

— Мне нужна достаточно здравая причина для того, чтобы не приказать Павлу выселить тебя отсюда и вернуть в имение, где я буду уверена, что ты не проводишь свои вечера в обществе всяких отброс…

— Не смей так говорить о нём!!! — рявкнула её дочь с таким запалом, что даже сама замолчала, словно удивленная собственной реакцией.

Валерия же, наоборот, иронично улыбнулась.

— Надо же, ты его защищаешь, — задумчиво произнесла она, будто сделав какой-то вывод.

— Никого я не защищаю, — Настя тут же бросилась на защиту самой себя. — И вообще…

— Что? — перебила её мать, сложив руки на груди и посмотрев на свою дочь таким взглядом, что той очень остро захотелось оказаться сейчас где-нибудь далеко-далеко. — Что ты хочешь сказать? Что я его не знаю?

— А даже если и так?! — тут же вскинулась Настя.

— А ты сама-то его знаешь? — вопросом на вопрос ответила Валерия. — Настенька, скажи, пожалуйста, что я должна сейчас подумать? Ты не отвечаешь на наши звонки. Не перезваниваешь. Мы с твоим отцом приезжаем, и что мы видим? Ты явно пила. В твоей квартире этот парень. Ну же, вперёд, закончи мою мысль.

— Ничего не было! — тут же отмахнулась та, но эта жалкая попытка к сопротивлению вызвала у её матери лишь очередную легкую улыбку.

— И ты этим недовольна?

— Ч… что?

Анастасия замерла в ступоре, а затем резко покраснела.