Шрифт:
— Ах-ха-ха-ха! — захохотал безумный немец за рулём, и ещё до полной остановки грузовика с грацией Сейлор Мун выскочил из кабины. — Ко мне, майн либе киндер! — а следом за ним на асфальт пролились три пенные струйки.
Красная, чёрная и… пшеничная.
— Ах-ха-ха-ха!!!
Грузовик остановился, а бутылки и кеги по инерции продолжили движение. Едва не цепляя братьев-казахов, всё это дело полетело прочь из кузова. Несколько тонн пива и прямо на землю. Бутылки падали и разбивались; пивище шипело, пенилось и разливалось огромной пузыристой лужей по пустырю.
— Детишки! — Таранов воздел кулак к небу. — Актифировать Мегабира!
Сказано — сделано. Три пивных элементаля будто команда синхронисток занырнули в лужу и под охреневающими взглядами людей Сидельцева начали превращаться во что-то большее. Огромная пивная тварь в пять метров ростом оформилась буквально за несколько секунд.
Тут и там из тела голема торчали обломки деревянных палетов с кривыми гвоздями. Фракции битого стекла выступили наружу, будто колючая кожа. Четыре кеги, как четыре кулака на четырёх руках и ещё одна заместо шлема.
— Р-РРРР-РА-ААААА!!! — заревела тварь.
— Мегабир актифирован! — подытожил Иоганн Михайлович, сделал какое-то невразумительно па и весьма довольный собой застыл в героической позе.
Мегабир. Мощь, сука. Испытать его заранее не было возможности и до сих пор он существовал только в воображении Таранова, однако вот же — получилось. И сразу видно, что имба. Кстати… насчёт имени… я настаивал, чтобы монстра назвали Жбаном Иванычем, но всё-таки родитель не я.
Вз-з-з! — молния деда метнулась через весь пустырь и ударила по Мегабиру, отчего стеклянное крошево начало искриться.
— Р-РРР-РААА-АА!!! — снова заорала тварь.
— Да ну нахер, — раздался голос из рядов Сидельцева и первый из бандюков ломанулся назад. За ним второй, третий, четвёртый…
Ну а когда итальянцы всей толпой снялись с места и побежали в атаку, ожил весь этот муравейник. Вот только драке случиться было не суждено. Впечатлённые шоу, да ещё и с голосами в голове, товарищи бандюки решили, что помирать за сомнительные идеи сомнительного лидера им как-то не с руки. Во всяком случае, не сегодня. Потом как-нибудь, ага…
Итого: Каннеллони погнали братков по промзоне, и остановить их Сидельцев, — как не пытался, — уже не смог. Даже несмотря на ту ипостась, в которой сейчас находился. Могучего оборотня тупо бортовали плечами, проскальзывали между ног, вырывались из случайного захвата.
— Бегут, — довольно улыбнулся я.
— Бегут, — кивнул сенсей и протянул мне руку. — Ну поздравляю, что ли?
— Рано…
И впрямь рано.
Осатаневший до предельной точки Сидельцев сперва проорался в небеса, затем взрыл задними ногами асфальт и бросился на Гио. Однако чу-у-у-у-уть-чуть не добежал. Получил в ухо пивной кегой от подскочившего вовремя Мегабира, отлетел метров так-эдак на двадцать, пробил собственной тушей складскую стену и где-то там угомонился.
— А вот теперь можешь поздравлять.
Вместе с Джоржано ди Козимо, мы вдвоём пошли искать тело несчастного. Нашли. Обернувшись обратно в человека, Павел Геннадьевич зазывно стонал под обломком стены, — бедолаге придавило ножку. Сказать, что при этом он был в себе невозможно. Потный весь, красный, взгляд блуждает, и судорога всё тело бьёт.
— Так будет с каждым, кто посмеет…
— Дедуль, погоди! — отвёл я занесённую на удар руку громовержца. — Погоди-погоди-погоди. Смерть не наказание. Смерть в его случае избавление. А эта тварь избавления не заслуживает, слишком уж она накосячила. Надо бы заплатить за содеянное.
Присев на корточки, я сорвал с Сидельцева защитный артефакт.
— Я знаю, что с ним сделать…
Глава 17
Какое-то СИЗО
Сознание ещё только-только возвращалось, а ноги уже куда-то шли. Павла Геннадьевича Сидельцева вели по тюремному коридору. На шее снова ненавистный антимагический ошейник, руки скованы за спиной, а на груди… на груди почему-то пышный розовый бант.
Да, именно так его и подкинули под дверь областного РОВД — в качестве подарка.
— Что происходит? — спросил он, кое-как возвращая себе дар речи.
Во рту пересохло, язык еле ворочался, да и всё тело болело. А что было-то? Что случилось? Что последнее из того, что он помнит? Как рванул в атаку на грёбаного грузина? Или как проделал дыру в бетонной стене? Или же… точно! В последнем воспоминании над ним склонился сопляк Каннеллони, ну а дальше туман забвения.
— Ха, — хохотнул Сидельцев, потешаясь над человеческой глупостью.
Идиоты. Они зачем-то дали ему шанс, а вот он взаимностью не отплатит. Ну разве влиятельные друзья, которых с прошлой его отсидки стало лишь больше, не вытащат его снова? Ну разве Цепь не поможет главному кандидату в Звенья? Разве удержат теперь Сидельцева какие-то стены? Ведь он уже не тот, что был раньше. Теперь он человек совершенно другого масштаба, для которого закон не писан.