— В этом есть смысл, — ответила Дана.

— Как? Съедать своих? — я поморщился от отвращения.

— Он не люди. Чем умнее вид, тем лучше получаются заклинания. Вот как это работает.

— Должен быть другой способ, — настаивал я.

— Вероятно, такой способ есть, — согласилась Дана. — Но это самое простое. Имперцы всегда были практичными, пока не решили что-то изменить. Посмотри, чем это для них обернулось.

— Кто станет поклоняться зверю и охотиться на свой собственный народ?

— Люди поклоняются всевозможным вещам. Некоторые любят Болотника, другие молятся Кракену, — ответила она, пожав плечами. — Только Семеро думают, что Ахер создал это Царство из своего грёбаного света, и не все из них действительно убеждены.

— Хах, это правда, — улыбнулся я, сам верующий в Велеса и не более того.

— Мы не герои, Ярослав. Добрыня хотел стать одним из них в конце, и теперь он мёртв, — пробормотала Дана, глядя на заходящее солнце. — Но я не могу уснуть, думая, что могла бы помочь им и не сделала этого.

Ах.

Я, вероятно, смог бы прогнать этот ужас во сне, но не тогда, если Дана будет напоминать мне об этом до конца наших дней. Я уставился на Семена, смертельно раненненого и поморщился.

Я подумал об жреце Радионе и сотнике. О старике Кирсане и этом острослове Добрыне.

Друзья у меня заканчивались, и я помнил время, когда мне не о ком было заботиться. Несмотря на болезненность, я предпочитал иметь компанию и людей, которых можно любить и о которых можно заботиться, а не быть подавленным отшельником.

«Ты не подведёшь своих друзей,» — решил я.

Я был мошенником, с которым я мог жить, но нужно было где-то подвести черту.

— Я также не хочу, чтобы кто-то пострадал, — продолжила она, как будто могла прочитать мои мысли, её голос дрогнул в конце. — Я ужасный лидер.

— Подойди, — я притянул её в объятия, её голова покоилась у меня на груди. — У тебя отлично получается. Я потерял всё, за что мне поручили, будь то форт или грёбаный город, — на это я горько улыбнулся. — Хочешь обвинить кого-то, обвиняй меня, да. Я собираюсь найти способ как-нибудь исправить это дерьмо. Уговорю этих людей, если понадобится.

Я не знал, как это сделать.

На этот раз я не видел других вариантов.

— Твои доспехи нуждаются в починке, — прокомментировала Дана после очень долгого раздумья. Я покачал головой, удивляясь её способности менять темы, и заметил Филимона, появляющегося из густых зарослей джунглей.

Старый ассасин медленно приближался к нам, некоторые мужчины уже разводили костёр позади нас, а раб готовил еду.

Филимон в одной руке держал свой топор, покрытый запёкшейся кровью, а в другой — отрубленную голову Священника. Он использовал отвратительный железный мясной крюк, засунутый в его изуродованный рот.

«Что, во имя святейшей добычи!» — Я содрогнулся от этой мысли.

Он принес голову проклятого колдуна и поклонника зверя.

— Разведчица сбежала, — сказал мне Филимон. Я в ужасе смотрел на обезображенную голову. — Джунгли и немного магии помогли ей.

— Правильно.

— Если она найдут его тело? — Я осмотрелся. — Они посчитают, что их лидер споткнулся от потери крови и сам обезглавился об острый корень?

Усталые глаза Филимона встретились с моими.

— Они найдут его. Они поймут, что совершили ошибку.

— Или они могут разозлиться ещё больше? — напомнил я ему. — Зачем их всех злить?

— Ты собираешься поговорить с ними? — спросил Филимон.

Эта мысль пришла мне в голову.

— Я не считаю это жизнеспособной идеей. Больше нет, — увещевал я старого ассасина. — Ты заставляешь меня действовать.

— Если они добрались до Горний, они никогда не подпустят нас к нему, Владислав.

— Сколько их? — спросил я, отдуваясь.

— Мне пришлось вернуться, — ответил Филимон. — Я не знаю джунглей. Хотя я нашёл перекрёсток и море за ним.

— Как далеко? — спросил я его.

— Меньше дня. Залив начинается там, где туман гуще.

— Караван будет там до конца этого месяца, — сообщил нам Хагал, приближаясь. — Они могут попасть в ловушку.