Я, прищурившись, посмотрел на Елизавету Михайловну и задумался на минуту.

— Иван Рогачев? — наконец, предположил я.

— Вы весьма проницательны, ваше сиятельство, — с хитрой улыбкой ответила чародейка.

— И как же вы уговорили его оставить свой торговый поселок?

— Если я пожелаю, то могу быть очень убедительной. — И чародейка, легонько закусив аппетитную губку, окинула меня многозначительным взглядом.

— Охотно верю, Елизавета Михайловна, — равнодушно ответил я, всем своим видом намекая, что ее фокусы на меня не действуют. — Рогачев в курсе вашего задания?

— Он знает ровно столько, сколько и должен, то есть почти ничего, — лениво ответила чародейка, отхлебнув вина из хрустального бокала.

— Выражайтесь яснее, мадмуазель. Он будет вас прикрывать или же просто сидеть в штабе и отсеивать для вас информацию? Если второе, то что-то на Рогачева это не слишком похоже. — В моем голосе прозвучали вполне обоснованные сомнения.

— Меня всегда расстраивала, князь, эта ваша дурная привычка все держать под контролем. — В голосе чародейки послышалось легкое раздражение. — Если уж вы мне поручили это задание, то я оставляю за собой право выполнять его так, как мне заблагорассудится. Вам же, насколько я понимаю, нужен оговоренный результат? Его вы и получите, можете в этом не сомневаться.

Я посмотрел на Елизавету Михайловну долгим задумчивым взглядом, потом кивнул и сухо произнес:

— Раз так, мадмуазель, то мне остается только пожелать вам удачи. А сейчас прошу меня простить, но меня ждут другие весьма неотложные дела. Прошу вас, наслаждайтесь обедом. А после Альберт вас проводит. Всего вам доброго. — Я встал из-за стола и, откланявшись, вышел из столовой.

Расположившись за рабочим столом в своем кабинете, я надолго задумался. По всей видимости прямо сейчас мне требовалось поменять некоторые мои планы и сделать это следовало как можно быстрее.

Я взял телефон и позвонил.

— Игорь Васильевич, зайдите ко мне.

Через минуту мой помощник был уже в моем кабинете.

— Вы хотели меня видеть, ваше сиятельство? — вполне будничным тоном спросил он.

— Да, Игорь Васильевич. Первым делом я хотел бы узнать: если вы на какое-то время покинете город, это не повредит ситуации в особняке?

— Нисколько, Александр Андреевич. Черная вдова и все ее прихвостни под нашим полным контролем вне зависимости от расстояния.

— Рад это слышать, Игорь Васильевич, — слегка улыбнувшись, ответил я. — Тогда вам как можно оперативнее следует вылететь в Казань. От этого может зависеть успех всего нашего предприятия. И вот что конкретно вам следует там сделать…

После того, как Игорь ровно через час покинул особняк и отправился в аэропорт, пришел и мой черед собираться в дорогу. Все, что мне нужно было в пути, поместилось в небольшую дорожную сумку. Когда все было готово, я вызвал дворецкого.

— Альберт, — сказал я ему, — мне нужно ненадолго улететь в Париж по делам семьи. На время моего отсутствия вы остаетесь за главного. Если местные обитатели начнут вести себя неподобающим образом, сразу же сообщайте мне и Игорю Васильевичу. Если же кто будет интересоваться на мой счет, сообщайте им то, что я вам только что сказал. Из Парижа вернусь, как закончу дела. Надеюсь, в течение недели управлюсь.

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — поклонившись, ответил дворецкий.

— И, Альберт, организуйте мне как можно скорее чартер до Парижа.

— Всенепременно, ваше сиятельство. — Дворецкий еще раз поклонился и поспешно вышел из кабинета.

Ну что ж, меня ждал Париж, но лишь для того, чтобы, исчезнув на его суетливых улочках, я инкогнито вернулся обратно, туда, где сейчас сходились линии судеб моих врагов и моих друзей — в Казань.

Вчерашний день у Михаила Петровича Зубова не задался с самого утра. Во-первых, он практически не спал после своего позднего прибытия в казанскую резиденцию. А, во-вторых, как ни странно, но ему очень не хватало своего расторопного адъютанта, который так некстати повредился умом и был весьма умело ликвидирован Серыми масками. Эта внезапная и скоропостижная смерть Андрея Филипповича обошлась генерал-губернатору в чрезвычайно кругленькую сумму. А впереди предстояли еще более крупные траты.

Дело в том, что Михаил Алексеевич Филатов, арест которого, по словам князя Островского, должен был произойти со дня на день, слишком много знал. И эти весьма опасные знания могли стоить князю Зубову не только места, но и свободы, а возможно даже и жизни. Поэтому Михаил Петрович без всяких зазрений совести вполне резонно рассудил, что умирать он не хочет, а лучше пусть умрет многоуважаемый князь Филатов.

Но это было гораздо проще решить, чем сделать. В отсутствие своего адъютанта генерал-губернатору пришлось самому решать этот вопрос. И, в отличие от Андрея Филипповича, делал он это не столь эффективно и быстро, а средств израсходовал гораздо больше.

Но самым отвратительным являлся тот факт, что предпринимаемые им решительные меры по какой-то причине оказались весьма неэффективны. Два покушения провалились. Бомба, заложенная под автомобиль князя, не сработала. А отравленную сигару в недрах Имперского клуба выкурил вместо князя Филатова его протеже, барон Пирогов Иван Владимирович, который на свою беду приехал на пару дней в Казань. И, как назло, на следующее утро все передовицы местных газет муссировали единственную тему: скоропостижную кончину бедного барона от внезапного сердечного приступа.