Князь Зубов сидел у себя в кабинете, рассеянно просматривая последний полицейский отчет по губернии. Поиски бастарда графа Волкова так ни к чему и не привели. Он как в воду канул. Генерал-губернатор искренне надеялся, что тот навечно сгинул в диких землях. В восставших поместьях были проведены тотальные чистки с массой вынесенных и приведенных в исполнение смертных приговоров. Новые владельцы, которым были дарованы конфискованные земли, постепенно вступали в свои права, выжигая каленым железом тех, до кого не дотянулась карающая рука генерал-губернатора. Одним словом, по стойким ощущениям Михаила Петровича, жизнь в его губернии постепенно налаживалась.

Однако, как это не печально, этого нельзя было сказать о жизни самого Михаила Петровича. Он уже битый час сидел как на иголках. Михаил Петрович ждал очень важного телефонного звонка. Звонка, который мог бы подарить ему долгожданное спокойствие и вернуть хорошее настроение.

Но телефон молчал. И это подозрительное молчание не давало генерал-губернатору покоя. Он раздраженно отбросил в сторону опостылевший отчет, вскочил с кресла и принялся мерить шагами кабинет.

— Нет! Это уже ни в какие ворота не лезет! — наконец, нервно воскликнул он, воздев руки к потолку. — Каким бы негодяем не оказался в итоге граф Доронин, но он был поистине незаменимым человеком. — В голосе генерал-губернатора прозвучали нотки сожаления. — А теперь все приходится делать самому! — И он, достав из кармана телефон, начал, было набирать какой-то номер.

И тут Михаила Петровича осенила одна очень светлая и весьма приятная мысль. Глубоко задумавшись, он так и замер с телефоном в руке.

— Интересно, а сколько князь Островский платит этой прелестной баронессе Рогозиной? — увлеченно пробормотал он себе под нос. — Впрочем, сколько бы он ни платил, я могу предложить больше. А взамен могу вполне получить отличную замену графу Доронину. Да и еще с весьма наиприятнейшим бонусом!

Эта идея так захватила Михаила Петровича, что он тут же убрал телефон обратно в карман и начал дальше, только теперь уже вальяжно и размеренно, шагать по кабинету, представляя себе во всех пикантных подробностях этот самый приятный бонус.

Из сладостных грез его вырвал телефонный звонок.

— Ну наконец-то! — воскликнул Михаил Петрович и взял трубку. — Слушаю!

— Дело сделано, ваше превосходительство, — прозвучал на той стороне приглушенный голос.

— Поподробнее, милейший, — нервно проговорил генерал-губернатор.

— Ваше превосходительство должны понимать, что это не телефонный разговор.

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! — вспылил находящийся на взводе Михаил Петрович. — Я сам решу, что можно, а что нельзя говорить по этой линии. Детали сделанного дела! И немедленно!

— Пациент принял прописанное лекарство, — сухо ответил голос на той стороне провода. — Оно подействует в течение шести часов. После этого больному значительно полегчает, и ничья помощь ему уже не понадобится.

— Значит, принял, говоришь? — задумчиво пробормотал Михаил Петрович. — Ну, будем надеяться, что это на самом деле так. Где пациент сейчас?

В трубке воцарилось долгое и напряженное молчание.

— Уважаемый, не испытывай мое терпение. — Генерал-губернатор почувствовал неладное и у него внутри все сжалось. — Где пациент сейчас? — переспросил он, делая ударение на каждом слове. — И третий раз я свой вопрос повторять не буду. — В голосе князя прозвучала неприкрытая угроза.

— Его взяли, — прозвучал короткий ответ.

Михаил Петрович витиевато и при этом весьма нецензурно выругался.

— Когда?

— Сразу после лечения. На выходе из медучреждения.

Голос говорящего звучал равнодушно и отстраненно. И это еще больше взбесило Михаила Петровича. Он с негодованием обрушился на собеседника. Изысканные ругательства сыпались из уст генерал-губернатора, словно из рога изобилия. На середине очередной гневной тирады, его перебили:

— Ваше превосходительство, при всем уважении, я не ваш слуга. Прошу вас помнить об этом и впредь вести себя уважительно. Иначе лекарство может понадобиться вам. — После этого в трубке раздались короткие гудки.

Генерал-губернатор на несколько секунд застыл и лишился дара речи от столь дерзкого ответа. Однако, придя в себя, он все-таки признал, что слегка перегнул палку. Михаил Петрович прекрасно понимал, что нельзя так непозволительно грубо разговаривать с Серыми масками. Особенно, если твой собеседник — глава гильдии. Но он ничего не мог с собой поделать. Все напряжение последних дней выплеснулось в этом бурном потоке нецензурной брани. И, как ни странно, генерал-губернатору после этого заметно полегчало. Во всяком случае он вернул себе способность трезво мыслить.

Продолжая мерить шагами свой кабинет, он попытался здраво оценить создавшееся положение. Если князя Филатова арестовали, то для допроса его должны под усиленной охраной и в обстановке строжайшей секретности доставить в Петербург. В других местах дознание таких высокопоставленных фигур обычно не производились. А это значит, велика вероятность, что Михаил Алексеевич благополучно преставится еще до того, как его начнут обрабатывать, а уж тем более дойдут до нужных вопросов и шокирующих ответов.