Я шел по коридору подстанции, чувствуя, как внутри все кипит от возмущения. Ну как так-то? Только забрезжила надежда на нормальную работу, на профессиональный рост, и тут — такой облом!

Волков, видите ли, решил, что я ему нужнее на скорой, затыкать дыры в расписании. Я уже почти дошел до его кабинета, рука сама тянулась к дверной ручке, чтобы ворваться и высказать ему все, что я думаю о его кадровой политике и о нем лично.

Но в последний момент я остановился.

Схватился за ручку, постоял так секунду, глубоко вздохнул и… отступил. Нет, так дело не пойдет. Нахрапом тут ничего не добьешься. Волков — тертый калач, его так просто не возьмешь. Тут нужна хитрость, холодный расчет и, возможно, немного… не совсем стандартных методов.

Я отошел к окну, выходящему во внутренний дворик больницы, и задумчиво почесал подбородок. Так, что у нас есть?

В уме я начал перебирать варианты. Сразу идти к главврачу больницы, минуя Волкова и Панкратова?

Рискованно.

Главврач может и не захотеть связываться с таким прыгуном через головы, да и своих проблем у него, наверняка, хватает.

Шантажировать Волкова пьянством Григория Сычева?

Вариант, конечно, но не стопроцентный. Волков уже показал, что готов прикрывать своего старого собутыльника… то есть, ценного сотрудника.

Взывать к «высшему благу» и моей неоценимой пользе для хирургии? Думаю Кисилев уже пробовал — не сработало. Волков уперся, как баран.

Все это были рабочие схемы, но ни одна из них не давала гарантии успеха. А мне нужен был один, но железобетонный аргумент. Такой, чтобы Волков сам прибежал и на блюдечке с голубой каемочкой принес мне разрешение на перевод.

— Чего завис, двуногий? — раздался у меня в голове знакомый скрипучий голос.

Фырк, который до этого сидел на моем плече, изображая глубокую задумчивость (или просто дремал), оживился.

— Опять вселенские проблемы решаешь? Или просто пытаешься придумать, как этому твоему Волкову отомстить за испорченное настроение? Могу подкинуть пару идей. Например, подсыпать ему слабительного в чай. Или намазать дверную ручку его кабинета суперклеем. Будет весело!

Точно! Фырк! Как я мог забыть!

Он же сам говорил, что у Волкова есть какие-то «скелеты в шкафу»! Вот он, мой козырь! Нужно только аккуратно выведать у этого пушистого всезнайки, что это за скелеты такие.

— Фырк, — я постарался, чтобы мой мысленный голос звучал как можно более дружелюбно и заговорщицки. — А помнишь, ты как-то упоминал, что у нашего уважаемого Федора Максимовича есть… э-э-э… некоторые тайны из прошлого? Не мог бы ты, мой дорогой и проницательный друг, немного приоткрыть завесу этой тайны? Мне это очень, очень нужно. Для дела. Для нашего общего дела, можно сказать.

Фырк напыжился, как индюк, и гордо вскинул свою пушистую мордочку.

— Ах, вот как мы заговорили! — проскрипел он. — Значит, когда я тебе тут душу изливаю, делюсь ценнейшей информацией, ты меня не слушаешь! А как прижало, так сразу: «Фырчик, дорогой, помоги»! Нехорошо, двуногий, нехорошо! Я, между прочим, хранитель конфиденциальной информации! У меня есть свои этические принципы! И я не собираюсь разглашать чужие тайны первому встречному адепту!

Я мысленно усмехнулся.

Ну да, конечно, «этические принципы». Этот мелкий вымогатель просто набивал себе цену и откровенно выпендривался от скуки. Нужно было найти к нему правильный подход.

— Ну, как знаешь, Фырк, — я сделал вид, что разочарован. — Не хочешь — не надо. Буду тогда и дальше на скорой маяться. Скучные вызовы, бабушки с давлением, никакого экшена… Тебе же самому тут будет тоскливо, согласись. А вот в хирургии… там же совсем другое дело! Операции, сложные случаи, интриги, опять же… Разве тебе не интересно было бы понаблюдать за всем этим изнутри? Быть, так сказать, в гуще событий?

Фырк на мгновение задумался. Его ушки смешно дернулись.

— Ну, на скорой тоже иногда бывает весело, — пробурчал он, но уже менее уверенно. — Да у тебя и жизнь веселая! Вон, какой спектакль был с этими тремя отморозками! Я чуть от смеха не лопнул, когда ты их раскидывал, как кегли! Фельдшериха опять же.

Ага, наживка проглочена. Пора было идти с козырей, хотя я и не был до конца уверен, сработает ли мой главный аргумент.

— Это все, конечно, так, — согласился я. — Но ведь это все разовые акции. А в хирургии — там каждый день что-то происходит! Но самое главное, Фырк… ты ведь, насколько я понимаю, не можешь надолго покидать пределы больницы, верно? Я тут почитал кое-что… про таких, как ты. И если я буду работать на скорой, то большую часть времени буду проводить за пределами больничных стен. Ты же не хочешь пропустить что-то действительно интересное, что будет происходить здесь, пока меня нет? А так, если я буду в хирургии, мы будем все время здесь, в самом центре событий. И ты ничего не пропустишь! Ни одной сплетни, ни одной интриги, ни одного сложного случая!