Я сделал небольшую паузу, давая ему осознать услышанное. Фырк у меня на плече едва заметно хихикнул. Ему эта сцена явно доставляла удовольствие.

— Ты… ты врешь! — выдохнул Волков, но в голосе его не было ни капли уверенности. — Это клевета! У нее есть все необходимые документы!

— Документы можно подделать, Федор Максимович, — я развел руками. — А вот знания и навыки — их не купишь. Хотя, надо отдать должное, Фаина Игнатьевна, видимо, оказалась способной ученицей, раз никто ничего не заподозрил. Или… или ей просто очень хорошо помогали оставаться незамеченной. Прикрывали от всех проверок, от любопытных глаз, от неудобных вопросов. Не так ли?

Я смотрел на него в упор, и он не выдержал моего взгляда, отвел глаза.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь, Разумовский, — пробормотал он, но голос его звучал глухо и неуверенно.

— А клоню я к тому, Федор Максимович, что человек, который протащил ее на эту должность, рискуя не только своей репутацией, но и жизнями пациентов, — этот человек сейчас сидит передо мной. И, насколько я понимаю, Фаина Игнатьевна для вас не просто «ценный сотрудник». Она, скажем так, ваша очень близкая… подруга. Или все-таки найдем точное определение? Как насчет — «любовница»!

Волков молчал, нервно теребя какой-то листок бумаги. Он был загнан в угол, и он это прекрасно понимал.

— И вот что интересно, Федор Максимович, — я немного наклонился вперед, понизив голос до заговорщицкого шепота. — Если эта маленькая, но пикантная подробность вдруг станет достоянием гласности в Гильдии Целителей… представляете, какой будет скандал? Подлог документов, использование служебного положения в личных целях, создание угрозы для жизни и здоровья пациентов… Да там целый букет обвинений наберется! И чья голова, как вы думаете, полетит первой?

Я снова сделал паузу, давая ему возможность в полной мере насладиться открывающимися перспективами.

— А ведь копнуть под эту историю, устроить небольшую проверку, чтобы все это вскрылось, — это же проще простого. Особенно если кто-то очень захочет, чтобы Гильдия Целителей об этом узнала. И, знаете, Федор Максимович, у меня такое предчувствие, что Гильдия может узнать об этом уже сегодня. Если, конечно, мы с вами не придем к какому-нибудь взаимовыгодному решению. Например, по поводу моего скромного перевода в хирургическое отделение.

Волков, еще минуту назад красный от гнева и пытающийся давить авторитетом, теперь сидел передо мной багровый, как перезревший помидор, и тяжело дышал, переводя взгляд с меня на стол и обратно.

Мой маленький, но очень веский аргумент про Фаину Игнатьевну Скудневу и ее «липовый» диплом произвел эффект разорвавшейся бомбы. Он прекрасно понимал, что я не блефую и что огласка этой истории будет стоить ему не только карьеры, но и, возможно, свободы.

— Хорошо, Разумовский, — наконец выдавил он из себя, голос его был хриплым и каким-то надрывным. — Ты… ты своего добился. Я поговорю с Панкратовым и Киселевым. Думаю, мы найдем способ оформить твой перевод в хирургию.

Внутри меня все запело и заплясало. Есть! Я это сделал! Победил систему, пусть и не совсем стандартными методами.

— Благодарю вас за благоразумие, Федор Максимович, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более нейтрально, без тени триумфа. — Я уверен, это решение пойдет на пользу и мне, и больнице. Жду оформления всех необходимых бумаг.

— Да-да, бумаги… — он как-то обреченно махнул рукой. — Только вот что, Разумовский… У тебя впереди еще две смены по графику. Отработай их, пожалуйста. А я за это время все улажу. Сам сообщу и Кириллу Арнольдовичу, и Игнату Семеновичу об изменении своего… нашего решения.

— Договорились, Федор Максимович, — кивнул я. Две смены — это не полгода. Это я уж как-нибудь переживу.

Я вышел из его кабинета с чувством глубокого удовлетворения и легкой эйфории.

— Так его, двуногий, так! — тут же восторженно завопил у меня в голове Фырк, который весь разговор сдерживался и не вставлял комментарии. — Ты просто гений! Мастер интриги! Победитель по жизни! Я всегда знал, что в тебе скрыт огромный потенциал… шантажиста! Шучу-шучу! Но ты его сделал, как ребенка! Я в восторге!

Я только усмехнулся. Пусть себе радуется. Он сегодня действительно мне очень помог. Быстро переоделся в рабочую форму и поспешил к нашей «карете».

На удивление, я не опоздал, пришел четко к началу смены. Вероника уже была на месте, сидела в салоне и что-то читала в своем телефоне. Увидев меня, она как-то немного смутилась, щеки ее слегка порозовели, но она тут же улыбнулась мне очень дружелюбно.

— Привет, Илья! А я уж думала, ты отдыхаешь после своих подвигов. Как твоя рана?