— Я бы сейчас выбрала скелетов.

— А я бы выбрал смерть от ласки демона, — добавил Алекс. — Быстрее и чище.

Но они работали. Всю ночь. Молчун стругал новую рукоять для лопаты. Лия использовала магию, чтобы сушить и сгребать. Алекс таскал телеги и придумывал песни:

— “Кто ночью навоз кидает в телеги,

Тот утром не станет жарить омлет.

Нас нанимали на подвиги, боги,

А мы тут с навозом — сюрприз, человек!”

К утру они стояли по колено в грязи, уставшие, вонючие, но всё было чисто. Даже лошади смотрели на них с уважением. Или с шоком. Точно было непонятно. Но очень хотелось бы знать.

Игорь вышел, осмотрел конюшню, приподнял бровь.

— Чисто. Даже слишком.

Кто-то использовал заклинание “Фея Чистоты”?

— Нет, только “Матерный Поток” — фыркнул Алекс.

Боярин медленно кивнул.

— Вы сдали испытание. Добро пожаловать в мою свиту. Увидим, насколько вы годитесь… когда ставки будут выше навоза.

В честь пополнения своей свиты, Игорь решил устроить крупное празднование. Не скажи, что бы какой-то особенный повод. Просто он любил массовые гуляния и всегда искал для них основание.

Пир начался с ударов в боевые барабаны. Столы ломились от еды — жареный кабан, солонина, утиные яйца,разная рыба, пироги с мясом, с луком, с капустой, с непонятно чем, но, сука, вкусные. Боярин Игорь сидел во главе, с кубком, сделанным из черепа быка, в руках и запивал туда медовуху, как истинный вождь.

Алекс откусил от куриного бедра. Вытер рот. Медовуха сделала своё дело, и глаза у него уже блестели.

— А ведь почти забываешь, что мы здесь, чтобы украсть у него артефакт, — сказал он Лии.

— Расслабься, но не сильно, — ответила она, глядя поверх кубка. — Эти люди не улыбаются просто так. А женщины тут пожирают глазами. На тебе уже взглядов пять висит.

— Думаешь, стоит кого-то утешить?

— Думаю, стоит не палиться! — холодно отрезала она.

Но не успела договорить, как к Алексу подошла дама лет сорока пяти. Широкие бедра, крепкая фигура, лицо — будто вырезано из старой картины, что Алекс видел в галереях. Вдовий венец из чёрных камней на лбу. В голосе — уверенность хищницы. Тигрицы.

— Ты, — сказала она, обращаясь к Алексу. — Странник. Я вдова Ефросинья. Я вижу, ты — не из простых мужиков. Хочешь провести вечер с настоящей боярыней?

Алекс дернул бровью, посмотрел на Лию. Та только вздохнула.

— Иди. Только не умри. И ничего не рассказывай про метку.

Зернохранилище было пустым. Только мешки с овсом, немного пыли и деревянная балка, на которой, как потом скажет Алекс, можно было написать целую сагу о страсти барыни. Ефросинья оказалась горячей, грубой и с неожиданной любовью к командованию. Он не знал, что такое «ударить под дых от страсти», пока не оказался с ней.

Всё прошло быстро, но ярко. Без последствий. Уходя, она бросила:

— Интересно чем ты владеешь лучше, членом или мечом…

Алекс вернулся за стол, как ни в чём не бывало, только рубашка была криво заправлена в штаны. Лия на это посмотрела, ничего не сказала — только кусок пирога подала Молчуну, а Алексу нет.

Ночь текла, как мёд по устам. Смех, тосты, громкие крики, музыка гуслей. Люди пили, ели, пели, дрались и снова обнимались. Боярин Игорь в какой-то момент танцевал с топором, объясняя, что раньше у него была жена, но потом топор стал надёжнее и пришлось выбирать.

К ним подошёл высокий дворянин с острым лицом, в серебряной кольчуге поверх тёмной рубахи.

— Мы не знакомы, — сказал он, присаживаясь. — Но я знаю, кто вы. И знаю, зачем вы здесь.

Алекс чуть не подавился пивом.

— Простите, вы кто?

— Тот, кто может вам помочь. Но только в обмен на одно — вы поможете мне свергнуть Игоря. Если нет — завтра утром вас повесят. А меня — наградят. Как думаете, у вас есть выбор?

Наступила тишина. Даже Молчун нахмурился.

— Что тебе нужно? — спросила Лия.

— Влияние. Власть. Он стар. Он не видит, как меняется мир. Вы хотите плащ. Но если вы поможете мне — я позволю вам уйти с ним. А если откажетесь… Я знаю, кто ты, девочка. И кто ты, метконосец.

Алекс нахмурился:

— Это угроза?

— Это угроза. Завуалированная. Но вы умные — поймёте.

— Мы подумаем, — резко сказала Лия.

— Времени мало, — улыбнулся незнакомец и ушёл, растворившись в толпе.

Когда они все вместе отошли в комнату для слуг, Алекс наконец выдохнул: