Они стояли на холме, откуда открывался вид на поселение и крепость. Крепость, если быть честным, выглядела так, будто её последние сто лет грызли жуки, дожди и одинокая тоска. Но стены ещё стояли, ворота висели на ржавых петлях, а над башней всё ещё развевался клочок чьего-то древнего знамени.

— Ну… это хотя бы наше, — сказала Лия, подтягивая поводья.

— Наше — это сильно сказано, — хмыкнул Алекс. — Скорее… временно в пользовании до первого местного бунта.

К их появлению у ворот собралась толпа: десятка три крестьян в мешковатой одежде, сгорбленных от работы, но с живым интересом в глазах. Кто-то держал хлеб, кто-то вытащил самодельный венок из еловых веток. Детвора, пугливо прячась за взрослыми, тянулась посмотреть на «настоящих господ».

К ним подошёл полный, но подвижный мужичок с округлым лицом и веснушками. На нём был старый камзол и криво завязанный пояс.

— Приветствую, мои господа! — произнёс он с театральным поклоном. — Я — Трувор, ваш покорный слуга и смотритель крепости. Всё покажу, всё расскажу, ни о чём не пожалеете!

— Это крепость? — Алекс указал на ворота, покосившиеся под тяжестью времени.

— Конечно же крепость! — с гордостью подтвердил Трувор. — Ну… сейчас, скажем так, в состоянии творческого запустения. Но! Камень прочный, крыша течёт не везде, а подвал держит запах веками.

— Очень Обнадёживающе, — фыркнула Лия.

— Следуйте за мной, прошу! — предложил Трувор и зашагал к воротам.

Во дворе пахло мокрым деревом и золой. Где-то мекала коза. Слышался топот кур. В центре возвышался каменный колодец, накрытый кособоким навесом. Слева — длинное здание с приоткрытой дверью, внутри которого виднелись соломенные тюфяки. В правом углу — полуразвалившаяся кузница, в которой уже давно никто не разжигал горн.

— Здесь раньше был гарнизон на двадцать человек, — рассказывал Трувор, размахивая руками. — Потом пятнадцать… потом пять. Последнего я прогнал лично. Принялся варить самогон прямо в башне. Тьфу!

Они вошли в главное здание. Потолки были низковаты, но стены толстые, в некоторых местах даже украшенные выцветшими фресками. Кое-где оставалась мебель — пыльные сундуки, кривые лавки, закопчённый очаг.

— Ваши покои — наверху. Вид на лес, туалет ведром. Комфорт по последнему слову провинции!

— Прям не баронство, а санаторий, — буркнул Алекс, поднимаясь по скрипучей лестнице.

Комнаты действительно были. Три небольших помещения, покрытых пылью и паутиной, но стены целы, двери закрывались, а окна — с древними, но ещё целыми ставнями. Лия тут же начала проветривать, Алекс сдёрнул покрывало с видавшего виды кресла и рухнул в него с кряхтением.

— Ну что, госпожа баронесса? Как вам новая вотчина?

— Скажем так… хуже точно могло быть, — улыбнулась она и села рядом. — Главное, теперь у нас есть база. Где можно передохнуть. Где нас не достанут ни Инквизиторы, ни скелеты и даже ни медведи-зомби.

— Если не считать мха, плесени и потенциальных привидений, — добавил Алекс. — Хотя, если привидения умеют убираться, то я не против.

Чуть позже они осмотрели кузницу, погреб, старый склад и даже неосвещённый проход, ведущий куда-то вниз в глубину крепости. Трувор предупредил, что подземелья давно не обследовались, и туда лучше не соваться без пары-тройки факелов и желания умереть любопытным дурачком.

Крестьяне тем временем принесли дары: хлеб, сыр, вяленое мясо, немного мёда и простое вино. Алекс поблагодарил всех и впервые за долгое время почувствовал… странное спокойствие. Здесь никто не стрелял, не шептал заговоров, не пытался его убить.

— Надо будет укрепить стены, — сказал он, когда они сели ужинать в общем зале. — Завтра осмотрим ближние деревни. И, Лия, займись бумагами. Если мы теперь лорды, надо хотя бы знать, кто у нас в подчинении.

— Звучишь, как настоящий барон, — усмехнулась она.

— Дай мне неделю, и я начну жаловаться на налоговую и на погоду.

Скоро наступила ночь. В башне зажгли факелы. Крестьяне ушли по домам. Алекс стоял у окна, смотрел на лес, внизу — тишина, только потрескивание костра да одинокий крик совы.

— Ну что, Молчун, — сказал он, не оборачиваясь. — Думаешь, надолго тут задержимся?

Молчун пожал плечами. Потом, не говоря ни слова, опустился в кресло и принялся точить кинжал.

Алекс усмехнулся.

Барон Алекс. Крепость. Земля. Люди.

Он не знал, что ждёт впереди. Но впервые за долгое время ему было всё равно. Потому что сейчас — здесь — он был не охотник, не беглец, не носитель проклятой метки. Он был хозяином.

Когда утро начало понемногу пробуждать деревню, а в крепости стали тушить ночные факелы. За главными воротами раздался топот босых ног и тревожные крики.

— Барин! Барин Алекс! Откройте! Беда!

Алекс оторвался от карты, которую он с Лией изучал на каменном столе, и вышел во двор. К воротам бежали четверо крестьян — двое мужчин, женщина с красным платком и подросток с испуганными глазами. Все запыхавшиеся, одежда в пятнах тины, кто-то с поцарапанным лицом.