Потом он повернулся ко мне и отрывисто окликнул:

– Грон! Подойди.

От толпы тут же отделился один из его разбойников, мужчина с ярко-рыжими волосами, стоящими дыбом. Он вразвалку подошёл ко мне и протянул небольшой кожаный мешочек, в котором что-то позвякивало.

– Это что такое? – с подозрением осведомилась я.

Грон молча развязал мешочек и продемонстрировал мне его внутренности. Там тускло поблёскивало… несколько серебряных хальмондов.

– Это подарок от Шварцвальдских волков, – усмехнулся Эрнест, когда я перевела на него полный недоумения взгляд, – мы с моими ребятами решили, что как-то некрасиво отпускать тебя с твоей мелочевкой, которой едва-едва на бутыль молока и краюху хлеба хватит.

Я переводила ошарашенный взгляд с него на монеты и обратно. Разбойники терпеливо ждали, только время от времени покашливали и переминались с ноги на ногу.

Подобного я не ожидала ну вообще никак. Где это вообще видано, чтобы разбойники, вместо того, чтобы грабить, сами одаривают свою жертву деньгами?

– Спасибо, конечно, – медленно проговорила я, – но я, пожалуй, откажусь. Не люблю быть обязанной кому-то, уж простите.

И тут меня осенило, и я быстро закончила фразу, чтобы не обижать разбойников:

– Если вам так хочется мне помочь, за что я, правда, очень сильно благодарна, лучше заглядывайте ко мне в лавку, когда я откроюсь. Обещаю, что сделаю вам скидку!

– Скидку? – недоуменно переспросил Грон.

А, да, вряд ли они знают такое понятие…

– Продам вам свой хлеб по специальной, более низкой цене.

Разбойники переглянулись и воодушевлённо заголосили. Кажется, моё предложение им понравилось.

Глаза Эрнеста свекнули, и он, переглянувшись с Гроном, одним кивком головы отослал его.

– Гордая, значит, – усмехнулся он, – ну, как знаешь.

Шагнул ко мне и, взяв мою ладонь в свою, сжал её в кулак так, чтобы монеты оказались внутри.

– Ты первая нас пригласила, – негромко сказал он, не отпуская её и глядя мне прямо в глаза, – так что в ближайшее время жди гостей.

– Вот и чудно, – деловито сказала я, – всегда буду рада вас видеть! Только ты это… руку-то отпусти.

Эрнест усмехнулся и вкрадчиво сказал:

– Не думай, что так легко от меня отделаешься.

Произнеся эту загадочную фразу, он разжал пальцы, выпуская меня, и махнул рукой:

– Освободите её кучера!

И, повернувшись ко мне, торжественно сказал:

– Можете езжать дальше. Добро пожаловать в Шварцвальд!

– Спасибо… эй! – спохватилась я, – а дверь у моего экипажа кто на место поставит?

***

До Шварцвальда мы добрались, когда уже стемнело. В красноватых отблесках заката я увидела аккуратные, пусть и немного покосившиеся домики, даже чем-то напоминающие наши избушки, сады, буйно заросшие зеленью и деревьями.

Над головами плыл мелодичный звук колокола, слышалась оживленная болтовня, кое-где вспыхивал заливистый детский смех. То и дело кудахтали куры, лаяли собаки и мяукали кошки.

Глядя на это, я почувствовала, как на душе стало тихо и спокойно. Уж больно давно я хотела выбраться в такое место, как следует расслабиться и отдохнуть…

Стоп-стоп-стоп, Наталья Павловна, одёрнула я себя. Какое вам отдохнуть? Или вы хотите протянуть ноги с голодухи? Тогда уж точно отдохнете конкретно.

Ну да. Как-то я расслабилась. Или это Шварцвальд на меня так подействовал?

Мы прокатились по узким мощёным улочкам. Из окон на нас смотрели, высунувшись, любопытные шварцвальдцы. Некоторые окликали кучера:

– Вы кто?

– К кому приехали?

– У нас хотите поселиться?

Мне пришла в голову идея.

– Нам долго ещё ехать? – окликнула я кучера.

– До конца этой улицы! – отозвался он, – Судя по карте, которую мне господин Рейвенн дал…

– Чудно, – мягко прервала я его, – остановите прямо здесь, пожалуйста.

Он без лишних расспросов остановил лошадей. Я распахнула дверь, немного криво повешенную обратно разбойниками Эрнеста, и смело вышла наружу.

Лицо обдал свежий вечерний воздух, и я с наслаждением вдохнула его полной грудью. Пахло сеном, яблоками и немного парным молоком.

Я не стала спускаться со ступенек экипажа, чтобы стоять хоть на каком-то возвышении, и громко сказала:

– Уважаемые жители Шварцвальда! Я ваша новая соседка, меня зовут Нат… Милена. У вас очень мило и уютно, и я очень рада, что буду отныне жить здесь!

Это возымело эффект. Люди побросали свои дела и стали понемногу выходить из домов. Подходили к заборчикам, клали на них руки и устремляли взгляды на меня.