— Тим, ты правда не врёшь? — голос её немножко подсел от беспокойства. — Опять начал, и тебя закрыли? Надолго?..

— Иди в жопу, Света.

— Сам иди.

Повисла натянутая, как резинка от трусов, тишина.

Вот так всегда. Слово за слово, чем-то по столу…

— Просто… — Светка сдалась первой. — Это что ж, на хрен, за работа, если ты даже звонить не сможешь?

И тут я впервые об этом задумался по-настоящему.

А и правда. Как вот людям объяснить?..

— Нормальная работа. Просто занят буду. Вот и хотел предупредить.

— Ой, пошел ты, Тим, только голову морочишь.

И она отключилась во второй раз.

А я повертел в пальцах белый прямоугольник, а потом, сам не веря, что это делаю, приложил к стене.

Вместо обоев, на месте квадратика, образовалась чёрная дыра. В неё сразу стал уходить воздух.

Не сильно, как в вакуум, но ветер поднялся. Со стола вспорхнула стайка бумажных салфеток и белыми журавликами устремилась в дыру…

— Да он издевается, — сообщил я неизвестно кому.

А потом медленно и осторожно протянул к дыре руку…

— Сраный Нео, блин, — переживать молча силёнок не хватало. — И он хочет, чтобы я туда впёрся?

Вспомнил, как на ровном месте тряхнуло лимузин. Видать, это и был момент «перехода». А то, что я перед собой вижу — портативный, мать его за ногу, портал.

Интересно: он исчезнет, когда я уйду, или останется — на радость владелице квартиры, разбитной тётке, торгующей на рынке соленьями.

Всё надеялась, что я на неё позарюсь: припрётся в облегающей кофточке, все титьки наружу. А титьки старые, колышутся, как сырое тесто…

И зачем я о ней вспомнил? Вот так всегда: надо думать о главном, а мозгулька отвлекается на какую-то ерунду.

А вдруг она закроется, пока я тут рассусоливаю?

По спине продрало жутким, неземным страхом.

Узрев дыру в обычной стене панельной пятиэтажки, я вдруг проверил во всё, что говорил Лука Брази.

И в звёздную команду, и в то, что золота будет — просто завались, успевай лопатой грести…

Нет, мне-то самому до звезды.

Плавали, знаем: от бабла один гемор. Но Глазастика забрать надо, ей хорошая школа нужна, учителя там… Она же и вправду талантливая, как чёрт знает что. В восемь лет стихи пишет.

Внезапно решившись, я взял, да и сунул ногу в дыру. Тут же подумал, что надо бы собраться: трусы, майка, фуфайка…

Но поздняк метаться: ноздрей коснулся знакомый бананово-ананасный аромат, пахнуло нездешним жаром, а потом я услышал характерный, ни с чем не сравнимый звук…

Кто-то со всей дури засветил бутсой по мячу.

Рубиновый гигант был на месте — в самом зените.

Зато белый карлик спустился почти к самому горизонту, и его бело-золотые лучи окрашивали трибуны стадиона в цвет венозной крови, брызжущей из разбитой сопатки.

Задрав голову к небу, я сделал пару шагов, и только сейчас понял, что забыл костыль.

Обернулся — никаких признаков дыры в воздухе.

Закрылась. Схлопнулась, как сфинктер у ёжика.

А я остался здесь.

В трениках, майке с надписью ЦСКА и домашних тапках без задников.

— Па-а-аберегись!

Мимо просвистел бурый меховой шар размером с арбуз, следом за ним промчалось что-то зелёное, с зубами…

У зелёного был хвост. И чешуя, как у крокодила. Передвигался он на задних лапах, и довольно шустро.

Догнав меховой шар — тот и не думал падать на землю, — зелёный чуть повернулся и врезал по нему хвостом.

Я молча хлопал глазами и сглатывал. Рука сама тянулась почесать в затылке, но я ей запретил: а какой смысл?..

Если я установил, что это не галлюцинация и не трип, а другой мир — надо думать, здесь всё, не как у людей.

Может, вообще одни крокодилы живут.

— Эй, ты!

А вот это было вторым, после двух солнц, удивительным явлением.

Изящно переставляя ноги на шпильках, на меня надвигалась самая, включая мою Светку, офигенная баба из всех, что мне приходилось видеть.

— Заблудился, что ли? — спросила офигенная баба. То бишь, девушка. На вид ей был максимум, четвертак.