Шрифт:
Оказавшись на кромке поля, она приложила ладонь козырьком к глазам, и принялась наблюдать за беспорядочно мечущейся толпой разношерстных психов.
Коричневый клубок шерсти вился вокруг них, как гигантская муха.
По-моему, он ещё и рычал.
Я посмотрел на Лилит.
В груди клокотало знакомое, горькое и безнадёжное чувство: меня нахлобучили. Обдурили, как промокашку.
Глава 3
Тарара, — я вял очередной лист из пухлой папки, переданной мне Лилит. — Нацанальнасть: трагладит. Праисходит ис жарких и влашных балот исмерения Бульп. Идеальна патходит для игры в футбол, патамушта быстра бегаит и ни баицца никакой ЖАРЫ. Главнае аружие трагладитов — ихний хвост. Можит служить как для паддержки тела в вертекальнам палажении, так и для таго, чтобы отбевать мичи.
Я потряс головой.
Бред какой-то.
Кто это писал? Ребёнок?.. Глазастик меньше ошибок делает, чем этот горе-скаут.
Досье называется.
Руперт Коммод, — сообщал следующий листок. — Нацанальнасть — дракон, — я мысленно закатил глаза. С фотографии на меня смотрел обыкновенный мужик, черноволосый и с носом, как ятаган. Смотрел, правда, всего одним глазом — другой скрывался под сетью шрамов, но всё равно: дракон из него, как из меня — балерина. — Праисхаждение — местный житель. Можит играть нападаюсчим, патамушта злой и СПУСКУ НИКАМУ НИ ДАСТ. Характер мерский. Не женат.
Уриэль, — белобрысый парень сплошь в синих татуировках. Я сначала и думал, что у него кожа синяя, но приглядевшись повнимательнее понял, что это какие-то письмена, или знаки — хрен поймёшь. Они покрывали даже его веки.
Нацанальнасть — патший ангел, — прочёл я. — Может играть где угодна, патамушта с мичом ОБРАСЧАЕТСЯ КАК БОГ. А исчо он КРАСАФФЧИК, и бабы от ниго бис ума.
Так, хватит этой мутотни.
Отбросив исписанные убористым, хотя и неграмотным почерком бумажки, я открыл дверь — ага! — своего кабинета и шагнув через узкий коридор, распахнул другую.
Лилит подняла на меня свои прекрасные глаза…
Она тоже сидела за столом — таким же, как у меня. За исключением того, что её стол был РОЗОВЫМ. И стул был розовым, и жалюзи на окне… Ну, не таким розовым, как у девочек, более, я бы сказал, стильным. Но всё равно.
— Надо поговорить, — буркнул я, стараясь не глядеть на девушку. Ну её, к хренам собачьим.
— Говори.
До того, как я вошел, она что-то писала. На конце ручки, или карандаша её была пуховка — тоже розовая, — и теперь она водила ею по своей щеке, чуть прикрыв глаза.
И глядя на эту её идиотскую ручку, я забыл все слова. Повылетали из головы, словно меня битой по затылку стукнули.
Щека у неё была гладкая, нежная, так и хотелось прижаться к ней ладонью…
Лилит терпеливо ждала, чуть покачивая ножкой в стильной лодочке. И когда переобуться-то успела?
— Тот, кто писал досье — идиот, — наконец удалось собраться с мыслями. — Он даже писать не умеет, не то что оценивать потенциал игроков.
— А это и не досье, — Лилит так пожала плечами, что у меня горло перехватило. Год, мать его за ногу. Целый год… — Это из колонки лучшего в городе букмекера, Зубодёра. Он ведёт раздел о ставках в спортивном альманахе. Ну знаешь, — она помахала в воздухе своей пуховкой. — Люди любят делать ставки. А для этого им нужна информация.
Скрипнув зубами, я упал в кресло. Розовое, чтоб его черти взяли. Но на удивление удобное…
— Ничего я здесь у вас не понимаю, — усталость сочилась из меня, как масло из жареного пончика.
Сутки — тридцать часов.
Каково, а? И светло. Всё время, мать его, светло. И днём и ночью. Красная звезда — Глаз Люцифера — не закрывается никогда, чтоб в него шилом ткнули.
От своего папы-езида я унаследовал немного: чёрные курчавые волосы, выдающийся, Светка обзывала его «греческим», нос и способность нечувствительно переносить любую жару.
Но вот свет…
Ночью — а прибыл я сюда, как выяснилось, довольно поздним вечером, — глаз не сомкнул.
Светло, шум, крики, вопли какие-то… Карнавал, одним словом. Если так каждый день будет — чокнусь, к бабке не ходи.
— Что, сдаёшься? — спросила Лилит. Спросила так, чтобы было ясно: она этому ничуть не удивлена.
— Хрен тебе.
— А что тогда?
— Мне не нравится стадион. Мне не нравится команда. Мне не нравишься даже ты…
— А вот и врёшь. По мне ты слюни пускаешь.
— Это другое дело! — вскочив, я навис над ней, глядя сверху вниз. — Как баба ты — полный вперёд. Я таких даже ни видал никогда… Но даже самая охренительная баба на свете НЕ ДОЛЖНА УПРАВЛЯТЬ ФУТБОЛЬНЫМ КЛУБОМ!
— И почему?
Вот тут я растерялся. Словно на стенку наткнулся, бетонную.
А и правда: почему?..
— Потому что отвлекаешь! — рявкнул я, не давая себе задуматься. — Ходишь тут, вся из себя.
— То есть, если бы я была уродиной…