И я всё-таки посмотрел на Лилит.

— Это разрешено? — спросил я, когда Уриэль прошел в коридор. — В смысле, правила не запрещают играть в футбол э… божественным сущностям?

Она рассмеялась.

— У нас в Сан-Инферно всего одно правило, тренер.

— Да ну? И какое же?

— Не попадись.

Секунду я переваривал услышанное.

Что она имеет в виду? Ведь Уриэль сказал, что все и так знают, кто он такой. Может, имеется в виду: пока он не проявляет свои божественные качества — всё будет путём?

Внезапно я почувствовал дикую, высасывающую душу усталость.

Дикость какая. Ящероиды, ангелы какие-то. Что это вообще за место?

Нипочём мне этого не понять.

И тут я услышал слабый звук.

Словно на плите подпрыгивала маленькая кастрюлька и дребезжала крышкой.

Ага. Шкафчик для одежды: дверца неплотно пригнана, вот и дрожит.

Раздолбайство. Ненавижу такие вещи…

Подойдя к шкафчику, я рванул дверцу на себя.

И чуть не подпрыгнул.

Мать моя женщина!

Из шкафчика на меня смотрели глаза. Десяток глаз.

Я порылся в памяти, вспоминая букмекерскую писанину.

— Мефодий?

— Ага, тренер.

— Что ты там делаешь?

— Боюсь, тренер.

Земные осьминоги, испугавшись, могут забиться в самую крошечную норку…

— Ты же спортсмен, Мефодий?

— Вроде того, тренер.

— А спортсмены ничего не боятся. Это самые смелые люди на земле. В смысле, во вселенной.

— Правда, тренер?

— Зуб даю.

— Ну ладно. Раз вы так говорите.

Выпроставшись из шкафчика и распушившись, он занял половину раздевалки. И ловко скользнул к выходу — словно поплыл по воздуху.

Мы с Лилит остались одни. Даже сквозь вонь целой толпы мужиков я чувствовал её запах.

Не скажу, что это было. Но он кружил голову и заставлял сердце биться чаще.

Сказать бы ей что-нибудь приятное, — мелькнула мысль. — Выпить, что ли, пригласить…

— Ну, я пошла, — вдруг заявила Лилит.

Чёрт. Упустил момент.

— Ладно, — главное, не показать, как я разочарован. — Тогда я на поле.

— У тебя отлично получается, тренер, — улыбнувшись, она похлопала меня по плечу и упорхнула.

— Спасибо…

И только теперь я заметил, что зелёное желе всё ещё топчется в дальнем углу.

Неожиданно оно булькнуло и подползло ближе, оставляя на полу влажный след.

Я чуть не отпрыгнул, честное слово. Заорать тоже хотелось — очень помогает сбросить напряжение… Но я запретил себе шевелиться. Запретил дышать и даже думать.

Пусть оно пройдёт мимо. Пусть оно просто пройдёт мимо…

Не прошло.

— Приятно познакомиться, тренер, — из желе вылезла мокрая зелёная ладошка. — Я Гортензий.

— Ага, — выдавил я сквозь зубы. Пожал его руку, а потом не удержался, и понюхал свою ладонь. — Ого, мятно-банановый. Люблю желе. Освежает.

— Хотите попробовать?

А вот этого я не ожидал. Того, что у мятного желе может быть чувство юмора.

— Иди в жопу.

— Спасибо, тренер.

Гортензий заскользил к выходу из раздевалки.

А я поплёлся следом.

Подошвы тапок слегка липли там, где наступили на зелёный след…

— Отпусти его, Руперт! — горло надсаживалось от крика. — Он же почти сожрал твою бутсу, идиот… Сейчас за ногу примется.

Мяч сладострастно рычал, впившись в конечность одноглазого. Тот со всей дури лупил им по штанге ворот, но мяч не реагировал.

Казалось, это будет продолжаться вечно…

Они меня не слышали. Точнее, не слушали. Ещё точнее — игнорировали НАМЕРЕННО, всячески саботируя план тренировки.

Хотя какая там тренировка!

У горгонид — так звали гигантов — физическая форма варьировалась от превосходной до охренительной.

Увидев, как Андромеда врезала по мячу, и тот улетел не только за трибуны, но и вообще за пределы стадиона — я перестал шутить по поводу девочек. Нам бы пару таких девочек в ЦСКА — Барселона отдыхает.