Там где пришёлся удар противника уже не было, Ангел ветром скользнул влево и вперед, заходя за спину, а смрад ухнул с трудом удержав молот после такого замаха.

Ангел сжал кулаки и дробью молотил по телу противника, справа-слева, справа-слева, как заправский уличный боец. «Ох!» — охнул противник и ударил, разворачиваясь, но опять в пустоту и получил ещё серию ударов сзади. Молот не вырвался из руки только благодаря ремешку, как змея обвивающему запястье. Рукоять вернулась в ладонь и он развернулся когда ангел толкнул его в грудь двумя руками. Резко, практически в одну точку и еще ногой в живот наподдал.

«Ох!» — повторился мертвец и с грохотом врезался в печь. Посыпался белый мел, штукатурка и еще черт знает что, а главное пошел дым из-за спины. Черный, вонючий дым ударил столбом вверх и затрещало запеченное мясо, мертвец ужом закрутился, но встать и оторваться не смог. Дым валил все сильнее и дед закрыл нос, отмахиваясь рукой. Виновато посмотрел на ошеломленного мертвого Женьку:

— Ну а что? В своем доме и стены помогают. Печка-то горячая. Особенно для незваных гостей. Сама Баба нам ее устанавливала, а уж она специалист по печам и жареному мясу.

Мертвец у печи завыл и задёргался ещё быстрее, белизна печи за спиной чернела и расходилась огромным кругом, как крылья за спиной гостя.

— Символично, — сказал дед, — смрад «засмердел». Добей его, чтобы не мешал.

Мертвый Женька посмотрел вопросительно. Деду пришлось растолковывать.

— Сейчас еще подтянутся. Не последний он. Добей, сюрпризов тебе со спины не нужно. Я не в счет.

Смрад шипел и рычал пришпиленный к печи как бабочка к бумажке. «Правильный мертвец против неправильного, — подумал дед, — чем я занимаюсь на старости лет. Убей же его скорее, Женька, чтобы не мучился.» Он знал, что смерды бессмертны в отличии от ангела. Но ангелу не нужно пока этого знать.

Мертвец ушёл сам. Заверещал по-особенному противно, задергался вырываясь и лопнул, разбрасывая ошметки плоти, дым и туман. Со стуком упал на пол молоток с длинной ручкой. Ангел поднял его и осмотрел ударную часть. На середине кузнец выгравировал что-то непонятно-знакомое.

— Дай, — сказал Мороз и протянул руку. Осмотрел оружие, повертел в руках, поцокал языком и вернул назад. — Теперь понятно, кто ко мне пожаловал. Не ясно только зачем.

В прихожей опять грохнуло и повалил густой дым.

— Возьми, — дед протянул молоток ангелу, — а то несподручно кулаками работать. С этим эффективнее будет.

Ангел как будто-только этого и ждал. Взял подарок, кивнул в знак благодарности и продел руку в кожаную петлю. Шагнул на исходную позицию к середине комнаты, а в дымном облаке уже шевелились фигуры.

— Зачастили, — прокомментировал дед и нежно похлопал ружье по стволу, как ребёнка по щеке, — не к добру. Двое явилось. И ты с молотом против них. Двое на двое — все по честному.

На картине Дед Мороз, окружённый волками, яростно сражался.

* * *

Из «тумана войны» вышли двое, как старик и предсказывал. Он разглядывал их с любопытством, ангел почти безразлично, оценивали силы.

Первый смрад был практически копией ушедшего. Такой же босой и грязный, будто вырытый из могилы, только в руке вместо молотка — Молот. Раза в три примерно больше обычного. Толстое древко из черного дерева. Ударная часть похожа на плоский тупой кузнецкий молот. И сам смрад здоровенный, чтобы войти в комнату пригнулся, втянул голову в плечи. Разогнал рукой порхающую как свора пчел пыль вокруг и зарычал. Рык оглушающий, громкий и тяжелый — хриплый. Кажется дом задрожал от его рыка. Дед почесал пальцем за ухом.

— Ангел! Помочь?

Тот отрицательно помотал головой, элегантно раскручивая молоточек. По сравнению с новым он казался игрушечным. Здоровяк завыл, пугая, и ударил молотом об пол. На кухне с грохотом посыпалась посуда. Потом он отошел в сторону: из водоворота пыли и дыма выходил еще один мертвец.

Этот был на голову ниже и в правой руке держал остро заточенный серп. Они встали рядом, два новых гостя и Мороз заметил, что у второго глаз не сгнил и еще вращается в глазнице. Свеженький.

2.

Время убивать!

Мороз наслаждался созерцанием боя ещё сильнее чем ангел наслаждался процессом. Такого удовольствия он не испытывал очень давно, со времен Войны — запретного удовольствия, постыдного. Наслаждения убийством, покорением, жестокостью, то, от чего он избавлялся годами и как выходит зря. Говорят, что бывших курильщиков не бывает (вдруг захотелось курить), но так можно и про другие стороны жизни сказать, более тёмные.

Ангел ворвался в бой с наслаждением, смакованием всех кровавых подробностей и главное профессионализмом. Откуда только все взялось у этого сельского чудика? Алкаш, который тяжелее стакана ничего в жизни не поднимал, а физкультурой последний раз занимался в девятом классе школы, вдруг стал порхать как бабочка, жалить как пчела.