— Моя, — набычился Гайот, — и я выполняю ее хорошо.

— Неужели?

— Да, — еще мрачнее отозвался горец. — Поэтому Столпы нынче воюют сами с собой, а не на стороне наших врагов.

— То есть пехота истребляет самое себя, — злорадно уточнил граф.

— Да. В то время как могла бы дружно маршировать под знаменами Алеинсэ.

— Достаточно! — Оттовио поднял руку в белой перчатке с золотыми ободками перстней поверх тонко выделанной замши. — Хуже всего, когда начинается раздор меж добрыми друзьями. Этого я не потерплю.

Герцог сделал пометку в блокноте, будто записывая обещание повелителя, чтобы не забылось.

— Мой Император… — князь говорил медленно и через силу, преодолевая откровенное нежелание, однако подчиняясь нужде.

— Да?

— Избранные люди… те, кто принимают окончательные решения, оставаясь в тени, из старых родов, безвестные для обычного взгляда, но влиятельные… донесли до моего внимания, что есть одно обстоятельство… которое могло бы сильно подкрепить желание Императора.

— Желание? — не понял Оттовио. — Подкрепить?

— Пожелание Вашего Величества иметь в своем распоряжении хорошо вооруженные и обученные полки в полной готовности и во всякое время. По прежней цене и условиям, на которых заключались договоры минувших лет. Это возможно. Но…

Князь умолк, вытирая платком затылок. Тощий хохолок седых волос промок, слипся и казался мышиным хвостиком, приклеенным ради забавы.

Оттовио стиснул зубы, рассерженно дернул кистью и поджал губы.

— Брак? — спросил он.

— Да, — Гайот буквально выдохнул слово, радуясь тому, что произнес его кто-то иной. — Если бы Император счел возможным оказать честь Столпам и породниться… выбрав из перечня наилучших, чистокровных девиц… Это решило бы многие проблемы. Родственные связи имеют значение в наших краях. Зачастую намного больше чем на… плоских землях.

— И, разумеется, эта девица, наилучшая, чистокровная, в родстве с вами? — отрывисто и без всякой куртуазности уточнил Оттовио.

Князь выпрямился, резко и оскорбленно, поджал губы, ответил, впрочем, с вежливой холодностью, не позволив раздражению выплеснуться на сюзерена:

— Так было бы лучше всего, разумеется. Мне казалось, моя служба вполне угодна моему Императору и радует его сердце. Но это необязательно. Сгодится любая иная девушка, коль будет соответствовать определенным требованиям. И происходить из достойного рода, который имеет значимое положение. Все мы, в конце концов, ведем имя свое от Инала Светлого и Матери Луны.

Князь отчетливо выделил голосом слово «значимое», намекая со всей откровенностью на то, что «значимость» подразумевается отнюдь не для равнинного дворянства. Курцио слабо улыбнулся — он единственный в совете понимал смысл поговорки Гайота насчет Луны. Суть ее заключалась в том, что на заморочки с древностью рода, столь значимые для «плоских земель», горцы клали всяческие оскорбительные предметы и не считали себя хоть в чем-то ниже прочей аристократии.

Шотан открыл и закрыл рот, граф явно собирался в очередной раз съязвить, но глядя на хмурый профиль императора, неожиданно передумал.

— Я подумаю над этим, — негромко вымолвил Оттовио. — В свое время.

Он развернулся к сподвижникам, будто хотел резкостью движения закончить обсуждение предыдущей темы, не дав никому повод вставить еще хоть слово.

— «Турнир Веры». Что вы думаете о нем, как способе пополнить скарбницу? — быстро и напористо вопросил император. — Церковь указывает, что традиция была прервана в силу… известных событий. Это создает кривотолки, искажает образ преуспевающей монархии. Ибо в традициях и преемственности коренится устойчивость.

— Не вижу в этом смысла, — осторожно заметил Курцио. — Очень, очень дорогое мероприятие. Чтобы его должным образом провести, надо будет тратить деньги в течение года. Это ведь осеннее событие, не так ли? Позволю напомнить уважаемому собранию, что мы до сих пор не можем свести доходы с расходами. И это без учета постройки новых кораблей, которые следует заложить как можно скорее. А еще предстоит ремонтировать стены и прибрежную крепость, чтобы Сальтолучард не высадил десант прямо на причалы Мильвесса.

Биэль с преувеличенной аккуратностью сложила руки на столе, ладонь поверх ладони, выпрямилась еще больше, накинув маску вежливой холодности. Курцио с непростительным опозданием сообразил, что сказанное можно было истолковать как выпад в сторону маркизы. Ведь это Биэль вела сложнейшие переговоры о новом большом займе, который покрывал бОльшую часть будущих расходов на войну. И хотя основные условия давно были оговорены и приняты, деньги пока запаздывали. Неловко вышло, несуразно…

— Это потому, любезный друг, что вы непривычны к такого рода времяпровождениям, — тут же высказался герцог Вартенслебен.