– Пойди к Наринге, – молила несчастная мать, глядя на суровое, обрамлённое чёрной бородой лицо мужа. – Прошу тебя! Ты же знаешь, кроме неё никто не поможет.

Как ни хотелось Мордоку обращаться к той, кого за глаза называли чёртовым отродьем, но изо дня в день смотреть на измученную отчаяньем Айну стало невмоготу. И Магнус сдался.

Являлась Наринга ведьмой или нет, в таёжном селении с уверенностью сказать не мог никто, а вот целительницей она была знатной. Вся округа рано или поздно посещала ветхую избу на болотах. Потерявшие надежду жители Грейстоуна, усмирив гордыню, обращались к старухе за помощью. Каждый шёл со своей бедой. Тайно, под покровом ночи, чтобы ненароком не вызвать пересуды и косой взгляд со стороны соседей. «Бесовщина и есть, – говорили те, – иметь дело с Нарингой всё равно что водиться с нечистью».

Да только целительский дар, коим щедро была наделена старуха, помог многим. Сохранил жизнь или поставил на ноги. Ни одному страждущему не отказала знахарка. А уважения так и не снискала. Всяк от неё старался отгородиться. И, примечая за деревьями сгорбленную, иссушенную годами фигуру во всём чёрном, предпочитал дать добрый крюк по сумрачной тайге и обойти ведьму десятой дорогой.

Глупый суеверный страх – единственная причина, по которой не любили Нарингу.

Мордок бережно взял свёрток с сыном и посмотрел в полные страдания глаза Айны. Женщина без сил опустилась на лавку и прижала руки к губам. По щекам поползли мокрые дорожки. Не говоря ни слова, Магнус снял с крюка толстый шерстяной платок и вышел из дома. В лицо бросился подгоняемый ветром снег. Охотник прижал ребёнка к груди, прикрыл платком и, глянув на стремительно темнеющее небо, направился в южную часть леса, где на болотах уединённо жила знахарка.

Ветхий домик, окружённый кривыми деревьями, утопал в глубоких снегах. Над покосившейся крышей вился белесый дымок. Сквозь щели в закрытых ставнях сочился скудный неровный свет. Наринга была дома.

По колено в сугробах Магнус приблизился к обметённому крыльцу – изнутри не слышалось ни звука – и громко постучал. Не дожидаясь ответа, решительно распахнул низкую дверь и, пригнув голову, вошёл в избу. Следом ворвался ледяной ветер, потревожив яркое пламя очага. По бревенчатым стенам забродили вязкие тени.

Мордок огляделся. Над печью свисали пучки сушёных трав и кореньев. В тёмных углах тусклой зеленью отсвечивали гнилушки. Закрытые ставни покрывали начертанные углем таинственные знаки. Магнус невольно прижал сына крепче к груди.

Сверху раздалось урчание, и в темноте полатей мигнули два жёлтых огонька. Со вздыбленной на загривке шерстью на свет выступил огромный чёрный кот и недобро покосился на незваного гостя.

– Что же ты так долго, Магнус Мордок? – проскрипел за плечом голос.

Вздрогнув, охотник обернулся. Позади стояла Наринга. От бестелесной фигуры, наглухо замотанной в длинную хламиду, веяло опасной таинственностью.

– Время течёт, Магнус. – В тени надвинутого на лоб капюшона странным блеском светились глаза. – Судьба не ждёт удобного случая.

Старуха скинула капюшон и пригладила костлявой ладонью седые космы.

– Сам не шёл и Айне запрещал. – Она проницательно посмотрела на мужчину, наделяя ощущением, что видит гостя насквозь. – Я знаю.

– Не суди, Наринга, – заговорил он с трудом и, глядя в лицо, исчерченное сетью глубоких морщин, признался: – Беда у нас.

– Ведаю я вашу беду. Задержались вы, Магнус. Сильно задержались. – Она протянула руки к свёртку, внутри которого угадывалось слабое шевеление. – Давай мальчика.

Придавив ростки суеверного страха, Мордок несмело передал сына, продолжая внимательно наблюдать за узловатыми пальцами старухи.

– Знаю, что ты думаешь обо мне, – произнесла та с укором. Положив ребёнка на стол, она скорыми движениями развернула одеяльце. – Все вы так думаете. Да только всякий раз за спасением бежите к старой Наринге.

Из вороха тряпок послышался слабый писк. Но тут же оборвался. Цокая языком, знахарка покачала головой и выпрямилась.

– Ступай, Магнус, – обернулась она. – Подожди за дверью. Не нужно тебе этого видеть.

– Да как же… – растерялся мужчина, делая шаг к Наринге.

– Ступай! – неожиданно твёрдо повторила та. В чёрных глазах яростно сверкнуло пламя очага. – Или не за помощью пришёл?

Она вновь склонилась над неподвижным ребёнком. Неуверенно переступив с ноги на ногу, Мордок открыл дверь. Коротко глянув на сутулую спину и корявые руки, которым доверил умирающего сына, охотник насупил брови и вышел наружу.

Время шло. Из избы не доносилось ни звука. Магнус начал испытывать сожаление о том, что поддался на уговоры Айны и пришёл за помощью к ведьме. Застыв в тревожном ожидании, он с тоской смотрел, как на землю опускается долгая зимняя ночь.

Стемнело. Снег повалил густыми белыми хлопьями. В душу Магнуса стал закрадываться страх. Из-за дальних гор принесло тоскливый волчий вой. Охотник поднял голову. За рядом корявых деревьев проглядывало синее покрывало заметённого болота. По ту сторону «гнилого озера» поднимался непроходимый лес. Мордок плотнее стянул на груди меховую накидку. Вой повторился. Стал ближе. Взвыли сразу несколько глоток, сливаясь в общее многоголосье.