– Уехал! – бахнул он на собрании. – А чего вы ждали?! В тот же вечер решился и чуть свет был таков. А дальше не знаю.

Густав потемнел лицом.

– Ты на себя-то не вешай, – сказал ему Мордок, когда все разошлись. – Он что, сам без мозгов? В его-то годы вести себя как малец безусый. Ему уже давно втолковать надо было. – Набросив на колено край дохи, он стал сбивать подсохшую грязь. – А теперь поди впрок не пойдёт. – Он поднял на Ландлоу глаза. – Ты обо всех его делах знаешь? А если завтра к нам из других поселений недовольные нагрянут? Или ещё лучше – законники пожалуют. Ты же первый, с кого они спросят.

Густав со скрипом выдохнул.

– Да знаю я, Магнус, что всё верно ему сказал! – стукнул он по столу ребром ладони. – А всё равно что перед Остином провинился. Свои же обещания все позабыл. – Качая головой, он с горечью добавил: – Старший Уорд никогда таким не был. Перед смертью он упросил меня присмотреть за мальчишкой. А я пообещал: «Виндок ни в чём не будет нуждаться». Вот так я вернул другу долг.

Глава 13

С отъездом Уорда в Грейстоуне стало куда спокойнее. Некому было в охотничьих рядах смуту наводить. Вчерашние товарищи Виндока присмирели и, если чего на уме держали, то предпочитали помалкивать и вперёд не выставляться.

Как-то вечером Старх возвращался от Блейка. Он был уже в двух проулках от питейного заведения, когда позади под торопливыми шагами заскрипел тонкий лёд.

– До дому? – нагнал его Гавр, крепкий смуглолицый парень.

– До хаты, – пробурчал тот, не сбавляя хода.

– На сбыт в этот раз собираемся?

– Из-за мешка старых шкур не вижу смысла затеваться.

Гавр хмыкнул.

– А на склон? Сезон, Старх. Пора бы уже обмозговать.

Охотник остановился, посмотрел на парня из-под нахмуренных бровей и, задрав край дохи, полез в пристяжной карман.

– Обождём пока, – ответил он, вытаскивая курительный набор.

Озадаченный парень выпятил губы. Снял меховую шапку, почесал лысую голову и снова натянул шапку на уши.

– Ладно, обождём, – произнёс он сдержанно и взялся притаптывать носком башмака наледь. – Третий год уж обжидаем.

– А чего ты ко мне со своим недовольством?! – оскалился Старх. – Виндок вернётся, тогда и обмозгуем всерьёз.

– С чего ты взял, что он вернётся? Сгинул поди твой Виндок.

– Ты зубы-то прикрой. Ещё пригодятся. Плохо ты его знаешь. – Старх поднял глаза на приметный клык северного Атсхала, затянулся горьким дымом и выпустил серое облачко. – Куда он без Грейстоуна.

>>>

Очередная зима выдалась холодной. За стенами лесной избушки гуляла метель, постукивая в закрытые ставни колючими снежинками. Отгоняемый идущим из жерла теплом, над печной трубой негодующе завывал ветер.

В очаге метался беспокойный огонь, заставляя зыбкую тень позади одинокой фигуры колыхаться на бревенчатых стенах. Уперев подбородок в сложенные кулаки, Виндок долго глядел на мятежные всполохи и гонял мрачные мысли. Озлобленный на весь белый свет, добровольно избравший участь отшельника, он вёл уединённую жизнь в таёжной глуши вдали от родных мест.

С ветки сосны, нависающей над избушкой, сорвалась шишка. Скатилась по крыше и упала в сугроб. Ветер с шелестом обошёл стены, обметая от сухой снежной пыли.

Уорд поднял голову. Прислушался. По крыше стукнуло снова. Метель усиливалась. В такую непогоду в лесу верная гибель. Вся живность давно попряталась, зарылась в сугробы, углубилась в норы.

Виндок встал. Движимый непонятной идеей, приблизился к двери. Рванул задвижку. Распахнул. Лицо обдало ледяным выдохом зимы. Снаружи стояла кромешная тьма. Вершины деревьев трескуче шумели голыми ветками.

Отчего-то в груди гулко забили тугие болезненные удары. Из чащи леса, погруженного в глухую ночь, Уорда кто-то звал. Да не просто звал, а манил. Такой же одинокий и всеми отринутый.

Виндок стащил с крюка шубу, надел и, сжимая в руке шапку, вышел на крыльцо. За спиной, раскачиваемая ветром, хлопала дверь. Он сошёл со ступеней, шагнул к лесу. Впереди, между серыми стволами деревьев, ждала опасная чернота. Снег метил в глаза, лез за воротник. Виндок по уши натянул шапку и, проваливаясь по колено в сугробы, двинулся на таинственный зов. Далёкий и вкрадчивый как въедливый сквозняк. Такой, что, проникая в малейшую лазейку, пробирает до самых костей.

Он долго блуждал под порывами дикого ветра. Шёл, не разбирая во тьме дороги, пока не набрёл на каменный навал. В окружении груды булыжников покоился крупный валун. Виндок отёр заледенелую поверхность, обнаружив под снегом выбитую руну. В магических символах он не разбирался, но этот он узнал бы везде и всегда. Колдовское место защищал наложенный знак хранителя. Знак мифического Атсхала, в которого он никогда не верил.

Метель швыряла в Виндока пригоршни снега. Ветер рвал шубу, стягивал шапку. Словно сама природа противилась его приходу. Вокруг всё выло и кружилось, лес скрипел и скрежетал голыми ветками. На Виндока накатило ощущение постороннего присутствия. Чудилось, что из-за снежной круговерти кто-то пристально за ним наблюдает. Наблюдает и терпеливо ждёт.