– Ты, что-то хотел спросить у меня?
– маг пристально посмотрел на юное лицо будущего заклинателя.

– Инициация, вы говорили про инициацию, и что нельзя вмешиваться в процесс. И что он может погибнуть…- юноша замялся, смущенный своей наглостью.

– Все верно мой мальчик, у Защитника два пути к свету, или во тьму. Я не знаю какой путь он выберет, но любая попытка подтолкнуть его к свету, неминуемо ввергнет его во мрак. Очень важно, чтобы он сам выбрал свой путь, а нам остается только молится, чтобы в его сердце света оказалось чуть больше, чем тьмы. А по поводу его гибели…. Мы попробуем повысить его шансы на выживание!

Маг решительно поднялся, и направился в магическое хранилище, воодушевленный новой идеей.

Вот же несколько дней, мы с Лирой двигались по проселочным дорогам на восток, в сторону проклятых земель, верховный правитель которых по уверения Странника, должен был с радостью доставить меня домой. Особого энтузиазма в меня его слова не вселили, но сидеть на месте и ждать своей участи было для меня еще более невыносимо, и поэтому после небольшой подготовки я с радостью отправился в путь. За пару дней, что мы провели в городе, до начала путешествия я полностью сменил гардероб, и теперь был одет как наследник какого ни будь уездного феодала. Кожаная коричневая куртка с множеством удобных карманов, одетая поверх мягкой тканной рубашки, отлично защищала от холода с дождем, дополняли мое одеяние мягкие кожаные штаны, и великолепные дорожные сапоги, которые местный мастер изготовил для меня за одну ночь, точно по моей ноге. Изготовленные из неубиваемой чертовой кожи, на трехслойной подошве из гномьих материалов, подбитые серебряными подковами, легкие, прочные и удобные, они как литые сидели на моей ноге, и стоили того серебра, что я за них отсыпал. Мою талию опоясывал добротный кожаный ремень, на котором висел похудевший кошель с остатками монет, вместительная фляга и острый как бритва кинжал, который на прощанье мне подарил Странник. За плечами я нес замшевый рюкзак, в котором лежали брикеты вяленого мяса, запас сухарей, дорожная карта, непромокаемая циновка, и допотопные кремень и огниво, которыми я так и не научился толком пользоваться. Во время обучения такому хитрому искусству, как добыча огня, высекая искры из кремня под пристальным взглядом эльфа, я с тоской вспоминал свою бензиновую зажигалку. Да и просто, все копеечные зажигалки и спички, оставшиеся в моем мире. Во время подготовки мне было предложено пострелять из лука, помахать мечом, прокатиться на лошади, и после всех этих экзекуций, Странник решил, что пешком я дойду куда быстрее, ножом я себе точно ничего не отрублю, а лук со стрелами будут просто ненужным балластом. За день до ухода из города, мы вновь поднялись в башню к Благосвету, и тот вручил мне подробную карту, где красным пунктиром был обозначен мой путь до самой черной цитадели, и повесил мне на шею крохотный хрустальный пузырек, на кожаном шнурке.

– Это кровь дракона, смотри не потеряй, пока она с тобой, в проклятых землях тебе не чего бояться, -заботливо произнес он обняв меня на прощанье. Мы простились со Странником на рассвете, выйдя за пределы города, и подойдя к берегу сверкающей реки. Подняв лицо в небо, эльф громко и пронзительно свистнул, и через мгновение свет над нами застила большая тень, а еще через мгновение на землю опустился огромный грифон, подняв с земли облако пыли, и пустив по речной глади мелкую рябь, своими белоснежными крыльями. Взрывая землю своими кривыми когтями, он прыгнул к эльфу как гигантская кошка, и принялся тереться своей головой об его грудь, лукаво поглядывая янтарным глазом на довольного эльфа. Странник провел ладонью по мощному загнутому, клюву и ухватившись за кожаный ремень, закрепленный на широкой спине вместе с удобным седлом, ловко вскочил на грифона.

– Идите на восток, следуйте пути, указанному на карте, и поменьше попадайтесь на глаза, - с этими словами он хлопнул грифона ладонью по загривку, и тот резко взмыл в воздух, чуть не сбив меня с ног порывом ветра. Я некоторое время стоял, и сиротливо смотрел на уменьшающуюся, на фоне рассветных облаков, фигуру всадника, пока Лира не вспорхнула у меня перед носом, привлекая мое внимание.

– Долго стоять будем Алеша? Пора в дорогу, путь не близкий, -весело заявила она, и вновь заняла привычное место у меня на плече.

Мы шли вдалеке от больших дорог, обходя крупные поселки и городки, помня совет странника, поменьше попадаться на глаза. Наш путь пролегал через густые, величественные леса, плавно перетекавшие в перелески, широкие долины и цветущие поля, в которых издалека я видел табуны кентавров, кочующих по плодородным землям. Лира посоветовала не приближаться к ним.

– Они меткие стрелки из лука, и не любят чужаков на своих землях, - сказала она, и я послушно свернул с пути, обходя долину, с кочующими стадами. Мое зрение стало гораздо острее, и я видел очертания заснеженных гор далеко на севере, обитель снежных грифонов, строящих свои гнезда в неприступных скалах. Я научился довольно-таки ловко добывать огонь, и поэтому ночи мы коротали у костров, под россыпью ярких звезд, усыпавших черное небо. Лира, танцующая в бликах костра и неверном свете луны, рассказывала мне историю этого мира, древние легенды, сказания о великих войнах, и могущественных богах. В реках и ручьях, попадавшихся нам на пути, водилось много рыбы, и поэтому на мой стол периодически попадала свежайшая форель, запеченная в углях. За время моего нахождения здесь, у меня отросли волосы и небольшая бородка, и я стал похож на местного охотника. Я чувствовал себя сильным и уверенным, с легкостью преодолевал большие расстояния, мой сон был крепок и безмятежен, и порой я даже забывал цель своего похода. Временами я чувствовал себя абсолютно счастливым человеком, и только воспоминания о своей семье толкали меня вперед. Тем временем, леса становились все реже, привычную зелень сменили корявые деревья, острые ветви которых были покрыты длинными шипами, да редкие, колючи кустарники, украшенные ярко бордовыми ягодами, к которым Лира категорически запретила мне прикасаться. Наконец мы вышли на каменистую долину, где вперемешку с камнями встречались желтые черепа различных животных. Мы шли мимо заброшенных деревень, состоящих из покосившихся домов, глядящих на свет слепыми бельмами, разбитых окон. Небо все чаще стало затягивать темными тучами, через которые с трудом пробивался дневной свет, и наконец наступили сумерки, которые сменяла зловещая, безлунная ночь. На карте эти места были отмечены как вымороченые земли, а это значит, что до мертвых земель было уже рукой подать. Очередная ночь, которая наступала резко, в одно мгновение погружая мир в кромешную тьму, застала нас рядом с одной из таких жутких деревень, и я устроил привал у подножья большого засохшего дерева. В мерцающем свете, исходившем от моей маленькой спутницы, я набрал сухих веток, и вскоре теплый свет костра потеснил давящую тьму. Расстелив на земле циновку, я уселся перед костром, с сухарем в руках. Фея вспорхнула мне на колени, и я достал из кулечка медовые мармеладки, крохотные янтарные фигурки зверей, которые Лира обожала. Тьма была непроглядной и давящей, густой как деготь, не было слышно ни одного шороха, ни чувствовалось даже малейшего движения ветра. Появилось ощущение, что за нами, кто-то наблюдает. В пустых окнах домов, мне чудились какие-то блуждающие огоньки, появились звуки тихих шагов, и я был готов поспорить, что в этих развалинах кто то есть.

– Лира ты что ни будь видишь?
– шепотом спросил я фею. В ответ она юркнула за отворот моей кожаной куртки.

– Это просто место такое, не обращай внимания, - сказал я сам себе, и подбросив в костер пару суковатых палок, завалился на циновку, подложив под голову тощий рюкзак. Усталость взяла свое, и я стал проваливаться в сон. И вот, когда я уже был на грани, между реальностью и цветным, запутанным миром иллюзий, я почувствовал, что рюкзак под моей головой пришел в движение. Мое сознание еще только начало пробуждаться, как рука метнулась вперед и крепко схватила за шкирку, какое-то существо, огласившее могильную тишину жалкими воплями. Я вскочил на ноги, проснувшаяся фея вылетела из отворота моей куртки, и в ее бликах я разглядел скрюченное, тощее тело незнакомца, одетого в лохмотья, царапающего землю грязными пальцами, в бесплодных попытках уползти. Ногой я взметнул угли в костре, и в разгорающемся пламени разглядел воришку поближе. Несомненно, это был мужчина неопределенного возраста, с редкой свалявшейся бороденкой, с патлами грязных волос, в которых сновали жирные вши, низкорослый, и тощий. Я брезгливо отпустил его, и он, перевернувшись на спину принялся вымаливать пощаду, прижимая костлявые руки в впалой груди. Лицо, покрытое глубокими шрамами похожими на ожоги, было нечисто, тусклые глаза в корке гноя слезились, и я испытал чувство острой жалости к этому несчастному существу.

– Не трясись, тебя никто не тронет, - мягко произнес я, поднимая открытые ладони. Незнакомец перестал причитать, и теперь недоверчиво смотрел на меня снизу вверх, глазами полными страха. Я поднял рюкзак, и порывшись достал из него большой сухарь, который и протянул незнакомцу. Увидев еду, тот радостно осклабился, и схватив сухарь, тут же принялся его грызть редкими зубами.

– Кто ты, как твое имя?
– я присел на корточки, перед хрустящим сухарем оборванцем.

– Слюн плакса, господин, - из-за забитого рта и нехватки зубов, его слова было трудно разобрать.

– Что ты делаешь здесь Слюн?

– Я здесь живу, - оборванец яростно грыз сухарь, давясь и причмокивая. Я зажег большой факел из сухой ветки, и в его пляшущем пламени посмотрел на черные контуры полуразрушенных домов, проросшие хищными плетями колючих лиан, в которых виднелись выбеленные кости мелких животных и птиц, и внутренне содрогнулся.

– Ты один здесь живешь? Где, все остальные?
– спросил я.

– Все остальные давно ушли в темные деревни, - заморыш со страхом посмотрел в тьму за пределами поселка.