Он содрогнулся при одном только воспоминании о преподавании. Не было никаких сомнений - он ненавидел свою бывшую работу всей душой. С детьми он контактировал нормально, но политика в коллективе повергла его в уныние. Ему не хватало жесткости, необходимой для выживания в этой своре, а из-за своего покладистого характера он быстро стал козлом отпущения в коллективе. Не говоря уже обо всей этой бюрократической чепухе, которая шла рука об руку с преподаванием. Холли помогла ему продвинуть свое искусство, и теперь благодаря ей его картины продавались по ценам с пятизначными цифрами.

Но она все равно холодная сука.

Йен вздрогнул при этой испугавшей его мысли. Никогда прежде он не думал о своей жене в таком негативном ключе. Он любил свою жену, Господи, если бы он знал, что переезд будет таким чертовски напряженным, то, возможно, не стал бы затевать все это.

– Что случилось, Йен? Ты ведешь себя очень странно и так смотришь на меня...

Йен попытался улыбнуться. Улыбка вышла неестественной, и он тут же вспомнил свое отражение в зеркале, ухмыляющееся ему.

Я знаю, что не улыбался...

Отгоняя плохие мысли, он сел прямо и спустил ноги на пол, похлопав по матрасу рядом с собой.

– Иди сюда, у меня от твоего мельтешения голова кружится.

Она со вздохом опустилась рядом с ним.

– Очень классно иметь смежную ванную комнату, ты не находишь?

– Конечно.

Если только зеркало в этой ванной не окажется таким зловещим.

– Йен, что такое? Я знаю тебя, что-то случилось.

Йен уставился в темно-карие глаза жены. Его взгляд скользил по ее лицу, вбирая в себя знакомые мелкие черты и темные волосы длиной до плеч, которые она всегда собирала в тугой хвост. Она не была красавицей в общепринятом смысле, но для него ее маленькое лицо и маленький розовый рот всегда были идеальными.

Она похожа на гребаную крысу.

– У меня болит голова, вот и все.
– По крайней мере, это было правдой.
– Думаю, мне просто нужно поспать.

– Разве ты не хочешь обновить нашу новую спальню?

Нет, он не хотел. Он сидел и думал о том, что женщина, которую он любит, похожа на крысу. Секс с такими мыслями был не лучшим вариантом.

Я слишком много выпил и чувствую себя дерьмово. Завтра все будет лучше...

– Я люблю тебя, детка, но я чувствую себя дерьмово, правда.

– Хорошо, - сказала она, вскакивая на ноги.
– Не возражаешь, если я приму ванну?

– Не злись, я просто чувствую себя дерьмово.

– Я не злюсь, - сказала она сдавленным голосом, направляясь в ванную.

Когда дверь ванной захлопнулась, он повалился на кровать и застонал. Боже, он так чертовски устал. Йен подумал о том, чтобы снять джинсы, но так и не смог найти в себе силы сделать это.

Мне нужно поссать,– была его последняя мысль, прежде чем сон овладел им.

Глава 3

Холли скакала на нем так, как ему нравилось: быстро и яростно. Ее маленькие груди подпрыгивали в такт движениям бедер, а он впился пальцами в ее стройные бедра. Ему этого было недостаточно, она не была достаточно раскрепощенной. Сильное чувство неудовлетворенности и сексуальной фрустрации угнетало его низменные инстинкты. Он хотел почувствовать больше, хотел заставить ее кричать. С легкостью Йен оттолкнул жену от себя. Он регулярно занимался спортом, а ее рост едва достигал пяти футов трех дюймов[3], поэтому мужчина с легкостью повернул ее и поставил на четвереньки.

Без предупреждения он одним быстрым движением ворвался в нее сзади. Она издала полувсхлип-полувскрик, что еще больше разожгло в нем разъяренного возбужденного зверя.

Он вонзался в нее изо всех сил, наматывая на кулак локоны ее волос так, что ее шея выгнулась назад. Чем сильнее он тянул, тем сильнее она стонала от боли. Ему понравился этот звук, и он потянул еще сильнее.

Его оргазм приближался, и низ живота свело в предвкушении.

– Сучка, - простонал он, долбя ее с такой силой, что ее маленькое тело подрагивало от его толчков.

Йен схватил ее за шею и стал сжимать. Те задыхающиеся хрипы, которые она издавала, были усладой для его ушей и действовали на его потенцию хлеще Виагры – хуй распирало так, что казалось тот взорвется.

Тело Холли обмякло, и она издала громкий пук, за которым из ее ануса брызнула струйка коричневой жидкости. Он закрыл глаза и вдохнул пьянящий аромат смерти, восхитительный запах ужаса, который составлял последние мгновения ее жизни.

Он держал ее труп за шею и продолжал трахать, испытывая самый неистовый оргазм в своей жизни...