Или нет. Может, это она...

Йен отогнал в сторону мрачный голос в своей голове.

– Можно я немного побуду здесь с тобой, мамочка? Мне не нравится моя спальня.

– Что значит, тебе не нравится твоя спальня? Ты сам ее выбрал. Мы обсудим это, когда я оденусь, - сказала она в своей резкой, учительской манере.
– А теперь иди, шагом марш.

Джейкоб глубоко вздохнул и сел, избегая взгляда Йена. Йен решил, что ребенок понял, что перечить не стоит, и поскольку в этот момент не получал поддержки ни от одного из родителей, ему пришлось сделать то, что ему велели.

– Я не делал этого, папа, клянусь, что не делал, - сказал он, прежде чем исчезнуть за дверью спальни.

– Что не делал?
– спросила Холли, когда Джейкоб ушел и закрыл за собой дверь.

Йен замешкался, не зная, показывать ей фотографию или нет.

Что, если это она сама сфотографировала меня?

Конечно, же нет, ей то это зачем,– подумал он, и уже собирался протянуть ей телефон, на котором была фотография его спящего.

Глубоко вздохнув, он набрал пароль, разблокировав экран.

– Джейкоб взял...
– Его слова оборвались на полуслове, когда он уставился на экран своего телефона.

Что происходит? Куда пропал снимок?

Фотография, которая высветилась на экране, была последней, которую он сделал на свой телефон - фотография Холли в профиль, готовящей кофе в старом доме. Она ненавидела, когда ее фотографировали, и он пообещал ей удалить фотографию, чего, конечно же, не сделал. И теперь перелистывал фотографии, пытаясь отыскать ту самую, на которой он был изображен спящим.

Ее нет...

– Что взял Джейкоб, Йен?
– сказала она своим строгим голосом классной руководительницы.

– Ничего. Это не имеет значения.

– Для меня это важно. Что взял Джейкоб?

В его голове вихрем пронеслись возможные варианты.

Что, если Джейкоб запрограммировал файл на самоликвидацию через определенный период времени?

Ему шесть лет, черт возьми. Он не Билл Гейтс. И это не "Миссия, блядь, невыполнима".

А может, я сам случайно удалил ее, когда разговаривал с Джейкобом...

– Йен! Я с тобой разговариваю.

– Что? Да, извини. Джейкоб взял немного денег из кармана моих джинсов, вот и все. Это была всего лишь пара фунтов.

Йен ненавидел лгать, но какой у него был выбор?

Выходит, эта фотография мне просто привиделась?..

Нет! Она точно была там. Я знаю, что она там была.

– Господи, это плохо. Я поговорю с ним, когда оденусь.

– Нет, не надо! – выкрикнул он, и тут же понизил голос, обругав себя. – Я уже поговорил с ним, и он пообещал больше так не делать. Я сказал ему, что в следующий раз он почувствует всю силу гнева своей матери.

– О, отлично, значит, ты играешь доброго папочку, когда он совершает проступок, а я просто сука, которая его отчитывает.

– Нет, ты просто та, кто держит нас всех в узде.
– Он подошел к ней и притянул ее в свои объятия, его грудь мгновенно стала мокрой от ее еще невысохших волос. – Давай забудем об этом. Пожалуйста.

Он гладил ее шею, зная, что там у нее эрогенные зоны, пытаясь таким образом отвлечь от своей лжи. Она вздохнула и обвила руками его шею, и Йен воспринял это как хороший знак, опустив голову, чтобы прижаться губами к ее губам. Холли сразу же подалась к нему, ее губы разошлись, и ее маленький язычок проник ему в рот. Страстно целуясь, они подошли к кровати и повалились на нее. Женщина смотрела на мужа затуманенными от вожделения глазами, ее зрачки расширились, так что глаза казались черными.

Йен встрепенулся. Его испугали ее черные глаза, они напоминали ему пятна застывшей крови. Мягко улыбнувшись, она запустила пальцы ему в волосы, притягивая его голову к себе. Черты ее лица расплывались в глазах Йена, и у него свело живот.

Но не в хорошем смысле. У него от страха свело желудок, и вчерашняя выпивка с полупереваренной пиццей начали подтягиваться к его горлу. Ее губы были холодными, а пальцы - ледяными. Когда ее холодная рука опустилась к его промежности и обхватила его вялый член через трусы, он не мог больше терпеть ни секунды и скатился с нее.