— Нет-нет, он не собирается становиться... — Не слышно. — ...неважно, но он может нас удивить. Спарить его с...

Кто-то бормочет, может, Палочка-Выручалочка, отвечает Больше Чем Человеку. Потом снова голос Больше Чем Человека:

— ...если только не вернётся этот мудак Эфрам...

Пропал. Звук пропал. Потом:

— ...не станут его искать, не нужно...

Больше Чем Человек внезапно умолк.

Он понял, что Митч его слышит.

Митч отскочил от двери.

О нет-о нет, завизжал маленький перепуганный мальчик внутри его головы. Собственно, то была часть самого Митча. Она вопила: О нет-о нет-о нет.

Митч сказал ребёнку: Всё в порядке. Я отсюда выберусь. Я выберусь.

Но это было всё равно что успокаивать ребёнка, вокруг которого в пламени пожара рушится родительский дом. Ребёнок был не из глупеньких. Он всё понимал.

Митч с необыкновенной ясностью осознал, что Больше Чем Человек лгал ему. Больше Чем Человек лгал всегда и во всём, лгал про необходимость немного поторговать собой во имя карьеры в музыкальном бизнесе, о том, чтобы немножко задержаться здесь, а потом выйти на свободу.

На свободу? Выхода не было. Митча не отпустят никогда и ни за что.

Когда Митч снова пришёл в себя, на дворе уже было темно. Он не помнил, как ложился, не помнил, как заснул.

В дверях кто-то стоял.

Он слышал, как там возятся с замками. Он представил, как встаёт с постели, крадётся к двери, набрасывается на вошедшего, нокаутирует его, бежит к лестнице.

Но ему даже сидеть было адски больно.

Если бы непрожаренный гамбургер мог ощущать себя, подумал Митч, он бы чувствовал себя так, как я сейчас.

Он посмотрел на свои руки. Я сам это с собой сделал. Я сам с собой сделал.

Ему снова и снова приходилось это повторять, убеждая себя. Чувство ирреальности происходящего не оставляло.

Дверь раскрылась, и вошёл Палочка-Выручалочка, неся на пластиковом подносе бутылочку перекиси водорода, бинты и губку.

Кривоногий и куклолицый Палочка-Выручалочка. От него воняло креозотом и горячим собачьим жиром. Он игнорировал придушенные вопросы Митча, громко насвистывая себе под нос без определённого мотива, будто пытался заглушить их. Он заставил Митча лечь на постель и сменил повязки, смочив раны пузырящейся перекисью.

Он улыбался, перебинтовывая Митча ловкими пальцами без ногтей, улыбался, забирая то, что приносил, улыбался, выходя из комнаты.

— Увидимся в бане, — сказал Палочка-Выручалочка на прощание.

Он не запер дверь за собой. Митч уставился на слегка приотворённую створку, и надежда поднялась в его голове, как навострённые уши гончей. Потом вошёл Больше Чем Человек, и гончая издохла.

— Привет, Сэм, — сказал Митч с усилием.

— Кагдила, Митч? — спросил Больше Чем Человек. Митч всегда думал о Сэме Денвере как о Больше Чем Человеке. Так его ребята на улице прозвали. Больше Чем Человек нёс деревянный поднос, на котором стояли чашки с пыреем, помидорами и брюссельской капустой. Рядом лежали какие-то таблетки, наверное, витаминки. Деревянная вилка. Керамическая кружка сока, наверное, морковного.

Больше Чем Человек был мускулистый, загорелый, носил белую льняную куртку, а под ней — раскрашенную в технике сибори цветастую футболку. Льняные брюки, белые парусиновые туфли без носков. У него была небольшая бородка, под затуманенными голубыми глазами прорезались морщинки, зачёсанные назад светлые волосы начинали редеть. Но двигался он с неожиданной энергией юноши.

Митч знал, что Больше Чем Человек не носит оружия, а ещё он знал, что это не важно.

— Пырей, Митч! — провозгласил Больше Чем Человек моложавым добродушным голосом. — Пырей! — Тут голос его сделался немного отстранённым, точно он в действительности сам себя не слушал, вопреки заложенной в слова сердечности. — Пырей прочищает кровь, перестраивает клетки, обновляет чакры, реэнергетизирует жизненные потоки! Не слишком, а как раз в меру, немного альфа-альфа, немного томатиков! Господи, Митч, да ты уже через пару дней по крышам скакать будешь!

— А то, — сказал Митч. Он был сердит. Его тошнило, но он был сердит. — Я его съем, Сэм. — Он держал язык за зубами. Можно ли вообще задавать вопросы этому человеку? Позволит ли он это?

— А витамины! — провозгласил Больше Чем Человек, поставив поднос Митчу на колени. — Вот витамин А. В морковном соке тоже полно витамина А! То, что нужно больным и выздоравливающим! Он сделает тебя сильным! У нас тут скоро большой хэппенинг, все знаменитости! Ты там нужен!

— Отлично, — сказал Митч. О чём это он? О песнях?

— В том числе и от рекординговых лэйблов, — подмигнул Больше Чем Человек. — Они тут зависают. Страдание создаёт характер — ты уже почти готов. Лежи и поправляйся, а потом увидишь, как рекординговые лэйблы падут к моим ногам.

Митч с каменной, тяжёлой, как глыба, уверенностью почувствовал, что Больше Чем Человек врёт. Не будет никакой карьеры в звукозаписи. Не для Митча.

Говори. Что угодно. Скажи что-нибудь, приказал себе Митч. Всё что угодно, только бы ему понравилось.