— Знаешь, — шепнул Джефф, — говорят, что девчоночьи банды хуже всех. Они теперь держат девчонок в особом месте. Они прямо как воительницы апачей. Пытают пленных. Нет, серьёзно. Если они кого-то поймали, нассали на него и пинают ногами — всё, ему не жить. Некоторые мальчишечьи банды удовлетворяются подобным унижением и отпускают жертву. С девками не так.

— Я рад, что в этом местечке раздельное обучение.

Запертая ранее дверь скрипнула и отворилась. Вошёл мальчишка. Кровей в нём было намешано вдосталь: немного восточной, может быть, вьетнамской, немного испанской, немного европеоидной. Длинные тёмные волосы ниспадали на плечи. Он носил футболку с эмблемой «Металлики», джинсы и чёрные высокие кроссовки «Адидас». Входя, он едва заметно склонил голову. Мускулистые руки его были покрыты самодельными татуировками: змеи и мультяшные девушки. За ним следовал чернокожий охранник с изрядным брюхом, в униформе цвета хаки, предусмотрительно расстёгнутой там, где выпирал живот, держа руку на кобуре.

— У тебя десять минут, Лонни, — сообщил охранник, — потом в Группу.

— Меня с этой Группы тошнит, — пробормотал Лонни, опасливо озираясь.

— Ты сам сделал свой выбор, дружок, — сказал охранник сипло. Вытащив сигарету из кармана рубашки, он разжёг её старой «Зиппо» и удалился.

Джефф и Прентис придвинулись к Лонни. Пожали его неожиданно мягкую руку. Представились.

— Превед-кагдила, — ответил Лонни спокойно, без всяких эмоций. Он полез свободной рукой в карман джинсов и выудил оттуда папироску. Осмотрел по очереди Прентиса с Джеффом, опустил глаза на пол, вернулся взглядом к посетителям.

— Чё надо, парни?

— Я брат Митча Тейтель...

— Я знаю, вы мне об этом уже говорили. В чём дело, я спрашиваю? Не хочу зря трепаться. Давайте быренько перетрём и разойдёмся. Митч мне тоже как брат, поняли?

— Лады, — кивнул Джефф. — Давай так договоримся: если ты сообщишь нам что-нибудь полезное, мы подмахнём нужные твоему адвокату бумаги. Типа, ты нам помог. Это тебе пригодится, когда настанет время выйти отсюда. Мы пытаемся понять, куда подевался Митч. Я не собираюсь делиться с копами тем, что ты мне расскажешь. Я сам его найду, мне копы для этого не нужны. Есть идеи?

Лонни затянулся сигаретой и посмотрел на них.

Прентис подумал, не предложить ли ему денег. Но почувствовал, что это против какого-то табу: утверждение Лонни о близкой дружбе с Митчем казалось безусловно искренним.

— В госпитале, — продолжал Джефф, — видели, как кто-то увозит его на коляске. Такой смешной человек, уже в возрасте... Есть у тебя идеи, кто он?

Лонни пожал плечами.

— Наверное, Больше Чем Человек.

Прентис уставился на него. Разве не было что-то в бумагах Эми, переданных ему в госпитале, про Больше Чем Человека? Кажется, и она сама говорила... не один раз...

— Понятия не имею, кто такой этот грёбаный Больше Чем Человек, — сказал Лонни, — но Митч так его прозвал. Он сказал, что кто-то из Дабл-Ки поможет ему прорваться в мир рекординговых лейблов. Митч хотел писать песни и всё такое прочее. Я ничего не знаю про этого Больше Чем Человека, кроме того, что он неебически богат.

— Что такое Дабл-Ки? — спросил Джефф.

— А ранчо такое. Где-то в окрестностях Малибу. Там часто вечеринки устраивают, с девушками, наркотой и прочим дерьмом. Я слышал про него и раньше, прежде чем Митч мне все уши прожужжал.

— Ты копам про это рассказал? — спросил Прентис.

— Да нет, канеш. — Мальчишка аж фыркнул. Переместился к стулу, на подлокотнике которого стояла оловянная пепельница, взял её одной рукой, а другой стряхнул туда пепел от папироски. Было в его движениях что-то неожиданно женское.

— Ты видел, как Митч... э-э... — Джефф поколебался. — Как он себя увечит?

Лонни скорчил гримасу омерзения, но такую же мимолётную, как при виде пролетающей мимо навозной мухи. Затем лицо его снова стало равнодушным.

— А то. Я ему велел вытащить заточку, иначе так отдубашу, что не встанет.

Прентис ждал, что мальчишка уловит иронию в собственных словах. Прекрати себя уродовать, а не то я тебя отдубашу. Но он этого не сделал. И, может статься, не случайно.

Следя, выходит ли из сигаретного фильтра хоть миллиметр дыма, Лонни продолжал:

— Да, блин. И он воткнул себе эту херовину в руку до кости... провернул... реально глубоко... всего себя истыкал... клянусь, он бы себе хуй и жопу отрезал. Я так думаю.

Джефф поморщился, а у Прентиса пересохло во рту.

— И боли он вроде как не чувствовал, — сказал Лонни. — Я даже решил, что он накурился или накачался чего-то, но теперь я так не думаю. Он сказал, что это сделали с ним духи. Я верю в духов. У меня тётя есть, она знает, как вызывать духов и подчинять их себе. Она суёт руки в костёр, и огонь не обжигает её. Я верю в духов, чтоб им провалиться.

На миг Лонни прикрыл глаза, и кадык его энергично заходил. Когда он снова открыл их, оказалось, что он плачет.