– Элайджа в тюрьме. – В глазах девушки застыло беспокойство, и она была вынуждена опустить взгляд на его грудь. – Обсудим это позже.

Только тогда он ослабил хватку, но не отпустил полностью, чтобы поддержать в состоянии жнеца.

– Что ж, ладно. – Он махнул свободной рукой в сторону стены, где заклубились тени. – Этого ты хотела?

Она высоко подняла подбородок.

– Именно.

– Замечательно. Мне очень нравится твое лицо и не уверен, что оно выдержит еще одну попытку. – Отпустив ее плечо и взяв за руку, Ангел потянул ее к извивающимся теням. – Как только будешь готова.

Гандри, следовавший за ней по пятам, заскулил. Сигна бросила беглый взгляд на пергамент у него под ошейником, проверяя, надежно ли тот закреплен, прежде чем нежно погладить пса по голове и шагнуть вперед.

Тело охватило знакомое ощущение – словно ныряешь в воду и выходишь сухой, – когда она позволила теням перенести себя из одного места в другое. Странное и немного тревожное чувство, но в то же время обманчиво умиротворяющее, учитывая, где они оказались.

Они были уже не в спальне Сигны, а в тесной комнатушке с таким слабым освещением, что сначала Сигна подумала, что ослепла. Только благодаря тому, что она была жнецом, ее зрение вернулось, и вскоре тьма рассеялась, позволив разглядеть очертания небольшой кровати. Ночной горшок. И наконец мужчину, скорчившегося на холодном каменном полу и прижавшего колени к груди.

Сигна бросилась к нему, но Ангел смерти ее удержал.

– Помни, что сейчас ты жнец. Следи за тем, чего касаешься.

Сигна прижалась к стене, крепко обхватив себя руками.

– Мы в тюрьме? – Сейчас она даже радовалась тому, что не была человеком, потому что пол покрывал такой слой пыли, что она боялась дышать. Казалось, достаточно одного неверного движения, и это место обрушится на них.

– Да. – Ангел смерти говорил тем же умиротворяющим тоном, как с лордом Уэйкфилдом и неупокоенными духами. И хотя Сигна знала этот прием, все равно оценила его по достоинству. – В камерах запрещено зажигать свет. Идея в том, чтобы ослепить заключенных – не позволять им видеть друг друга или окружающую обстановку, чтобы они чувствовали себя одинокими. Из таких камер я забрал слишком много людей, доведенных до безумия изоляцией.

При виде Элайджи эти слова ранили особенно глубоко.

– Иди к нему, – прошептала Сигна, подзывая пса к себе. Гандри бросил на нее один взгляд, прежде чем склонить голову и сделать несколько коротких шагов к Элайдже. Тени, клубившиеся вокруг его выступающих ребер, с каждым шагом сползали, стекая с кожи, пока тело не обросло плотью и Гандри не превратился в обычную тихонько поскуливающую гончую.

Элайджа вздрогнул и повернулся на звук. Левая сторона его лица была в синяках и опухла. Руки и одежда стали серыми от грязи. Сигна прикрыла рот рукой, внимательно рассматривая глубокий порез вдоль брови, который уже воспалился.

– Кто здесь? – прохрипел Элайджа, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте. – Тут кто-то есть?

Сигна сжала руку Ангела смерти, чтобы устоять на ногах. Она наблюдала, как Гандри уткнулся в ногу Элайдже, оставаясь спокойным, даже когда тот отстранился.

– Гандри? Это правда ты?

Гандри положил морду ему на колено, и Элайджа дрожащими руками потянулся погладить зверя. В тот момент, когда его пальцы вцепились в шерсть, Элайджа хрипло рассмеялся.

– Кажется, я сошел с ума. – Он погладил Гандри по спине, но остановился, нащупав листок пергамента, который скрывал ошейник. Элайджа застыл на месте, один раз взглянув на дверь, прежде чем вытащить записку.

Он поднял ее повыше, хотя света все равно было мало, чтобы разобрать буквы, особенно там, где расплылись чернила. Его руки дрожали, когда он очень медленно подошел к двери камеры и поднес записку к замочной скважине в железном замке, щурясь, чтобы прочитать одну букву зараз при слабом освещении.

Есть ли подозреваемый?

Это заняло так много времени, что Сигна уже подумывала вернуться и принести ему лампу. Но стоило этой мысли промелькнуть у нее в голове, как дверь камеры с грохотом начала открываться. Элайджа сунул записку в рот и судорожно сглотнул. Дверь распахнулась, едва не задев его. Взгляд Элайджи сразу же метнулся к Гандри, но пса нигде не было видно, он уже вернулся к Ангелу смерти и Сигне, укрывшись среди теней.

Вошедшего в камеру человека можно было описать только одним словом – отвратительный. Его голова была слишком маленькой для крупного мясистого тела. На губах играла жуткая ухмылка, которую Сигне очень хотелось стереть с его потрескавшихся губ. Она сразу же обратила внимание на ссадины на костяшках его пальцев и поняла, кто украсил лицо Элайджи.

– Вставай, Хоторн. Это не клуб джентльменов.

Сигна не осознавала, как сильна хватка Ангела смерти, пока он не сжал ее руку.

– Тише, Пташка. – Слова тихим жужжанием прозвучали в ее голове. – Тише.

Если бы не присутствие Ангела смерти, Сигна бы не сдержалась, когда мужчина схватил Элайджу за воротник и рывком поставил его на ноги. Каким бы ужасным ни было зрелище, девушка была рада, что Элайджа не пытался сопротивляться. Кто знает, что бы случилось, выступи он против таких людей.

Охранник бросил Элайдже маску, которая была похожа на мешок с прорезями для глаз. Элайджа принял ее без возражений, хотя за мгновение до того, как надеть это безобразие себе на лицо, его взгляд скользнул в дальний конец тесной камеры, прямо туда, где стояла Сигна, прижатая к стене Ангелом смерти. Она застыла, хотя, когда он продолжил оглядывать угол, поняла, что он их не видит.