Сигна повсюду искала Ангела смерти. Иногда, когда в комнате резко холодало или она чувствовала особенно нежное прикосновение ветра к щеке, то представляла, что он рядом. Она гуляла по утрам, когда весеннее небо все еще было уныло-серым, а лужайка искрилась от утренней росы. И убедившись, что осталась одна, разговаривала с мужчиной, в присутствии которого не была уверена, сообщая ему последние новости о своем расследовании.

С момента ареста Элайджи прошла почти неделя. Неделю она следила за Байроном, пока тот слонялся по Торн-Гров, нанимал персонал и распределял обязанности, критически оценивая каждого. Поскольку сделка с клубом джентльменов сорвалась, он часто просиживал в кабинете Элайджи от рассвета до заката, просматривая бухгалтерские книги и различные бумаги.

Пока он был там, Сигне нечем было заняться, и она проводила долгие послеобеденные часы, втыкая иглу в палец и наблюдая, как капля крови набухает и через несколько секунд засыхает, не оставляя следов. Ее силы все еще были с ней. Похоже, она чувствовала себя плохо, только когда пересекала завесу миров и становилась жнецом. Хотя она почти ничего не знала о способностях Рока судьбы, но догадывалась, что это его рук дело. И теперь у нее появилась еще одна причина обыграть его в собственной игре.

Блайт тоже превратилась в сыщика, и, в отличие от Сигны, ее не отвлекали видения сгорбленного и избитого в своей камере Элайджи. Но у нее также не было всей информации, и Сигна понятия не имела, как начать этот разговор. Доброе утро, Блайт. Я темный жнец с косой и использовала свои силы, чтобы навестить в тюрьме твоего отца. Он посоветовал присмотреться к твоему дяде. Не хочешь присоединиться к разрушению вашей семьи?

Нет. Если незнание избавит кузину от боли, Сигна готова была нести это бремя вечно. И точно так же девушка собиралась поступить с правдой о Перси.

Блайт проводила утро и вторую половину дня в библиотеке, читая о ядах и просматривая все газетные вырезки об убийствах, связанных с применением цианида. Первые несколько вечеров после ареста она делилась подробностями своих открытий со всеми, кто был готов слушать. Как только Байрон понял, что она не намерена обсуждать более приятные темы, то велел девушкам ужинать в другом месте, чтобы он мог отдохнуть, и вечера проходили одинаково – Сигна нарезала жаркое, а Блайт в мельчайших подробностях пересказывала последнее прочитанное убийство.

Ко дню бала в честь Рока судьбы – или, вернее, принца Ариса, поскольку он именовал себя именно так – выход в свет уже казался своего рода психологической передышкой, давая возможность встретиться с врагом лицом к лицу. Каждый раз, когда Сигна читала имя и видела позолоченные буквы, то снова и снова сминала приглашение.

В тот день Элейн помогала Сигне одеваться и буквально сияла, облачая ее в великолепное атласное платье цвета осеннего мха, украшенное золотой вышивкой. Наряд был, пожалуй, на несколько тонов темнее принятых в этом сезоне, но Сигне нравилось ее отражение в зеркале. Ткань была роскошной на ощупь, на талии платье сидело как вторая кожа, а вырез бюста был почти скандальным. Поскольку девушка не была замужем, ее волосы были зачесаны назад, скручены и уложены в элегантные локоны. Она вытащила несколько из прически, глядя на себя в зеркало и желая, чтобы Ангел смерти появился и увидел ее такой. Может, он действительно был здесь. Пытался предупредить, чтобы она не ходила на званый вечер. Но теперь они не могли общаться, и Сигна не знала наверняка.

– Если к концу сезона сотни красивых джентльменов не попросят вашей руки, то остальным не стоит и надеяться. – Элейн уперла руки в бока, оглядывая Сигну. В эти дни она была единственной розой в Торн-Гров, так удачно названного в честь терновой рощи, и Сигна подумала, что, возможно, Элейн так старалась ради нее и Блайт. На щеках горел румянец, а улыбка была такой яркой, что скрашивала угрюмую атмосферу поместья. Но чем больше проходило времени, тем искреннее она казалась. Когда Сигна впервые встретила Элейн, молодая женщина была тихой и замкнутой. Теперь она напевала, прогуливаясь по коридорам, и делилась радостными новостями всякий раз, когда подавала чай. И пусть ее жизнерадостность казалась странной в таких мрачных обстоятельствах, зато ценилась гораздо больше.

Что касается замечания о мужчинах… Сигна разгладила длинные белые лайковые перчатки, прежде не подозревая, что они могут быть такими интересными. Ее богатство ни для кого не было секретом, и благодаря хорошему питанию у Хоторнов ее тело обрело привлекательные округлости, а кожа стала нежнее. И хотя некоторые по-прежнему с подозрением относились к ее глазам, один из которых был холодного голубого цвета, а другой – цвета расплавленного золота, Сигна знала, что достаточно привлекательна, чтобы обратить на себя внимание. Однако осознание того, что она не может позвать Ангела смерти, только усиливало тоску и отбивало желание искать чужого внимания.

– О, не делайте такое лицо, – упрекнула ее Элейн, глядя на отражение Сигны в зеркале перед ними. – Если это из-за мистера Эверетта Уэйкфилда, то даже я знаю, что он к вам неравнодушен. Уверена, что, как только мистера Хоторна оправдают, все будет хорошо. Хотя, на мой взгляд, почему бы вместо него не выбрать принца? Особенно если он красив.

Сигне было совершенно наплевать на игривый тон Элейн и на то, как она приподнимает брови. Больше всего на свете она ненавидела саму мысль о том, что такой презренный мужчина, как Рок судьбы, может считаться красивым. Он был страшнее всех, кого она когда-либо видела – что говорило о многом, учитывая, что она выросла среди всевозможных странных духов с проткнутыми, сгнившими или оторванными частями тел во время старых войн.