За стойкой в главном зале я провёл не больше пяти минут. Работник гильдии оформил двенадцатый уровень репутации в гильдии, и выплатил награду. Но если за каждую челюсть награда фиксирована, а шкуру с медведей я стянул крайне скверно и выручил гроши — то награда за зачистку огорчительна.

Задание-то на зачистку логова первой стадии, с возможным увеличением награды, если лагерь гноллов переходной стадии с первой на вторую. Вот увеличенную награду мне и выплатили, как за лагерь с двумя шаманами, одним медведем и дюжиной гноллов.

В гостиницу я вернулся к восьми часам, злой, голодный, усталый, и до невозможности раздражённый из-за мелких укусов. И вместо того, чтобы насладиться горячей ванной и сытным ужином — я попросил у хозяев гостиницы хоть какую-то одежду, и помчался в ближайший магазин одежды. Где потратил практически все заработанные сегодня деньги.

Я купил всё новое, исподнее, штаны, верхнюю рубаху, носки, куртку. И благодарил себя, что перед походом в логово снял куртку с подогревом. Пришлось бы и от неё избавится: жена хозяина гостиницы сразу уверила меня, что проще и дешевле одежду сжечь, чем пытаться вытравить копошащиеся в ткани чёрные точки. Единственное, что я не собирался выбрасывать — чёрный пояс. Благодаря своим необычным свойствам блохи на него не прицепились. Меня это радовало, но в будущем блохастых псин лучше не обнимать, а ещё лучше вообще их магией расстреливать с расстояния.

Глава 2

Часть 3

Следующим днём мы выехали не сразу, как открыли ворота, а только когда народ окончательно проснулся и заполнил городские улочки. Лейтенант приехал за мной к гостинице, привычно в кольчужном доспехе и накидке с фиолетовым раскидистым деревом. На заполненной зеваками улице стоял и слуга графа, придерживая лошадь за поводья. Слуга на всю улицу объявил, что граф приглашает меня явиться по его первому требованию на официальное заключение покровительства. Очень скоро слух о случившемся разошёлся по городу. Народ судачил о всяком, но никто так и не понял, когда именно будет оформлено покровительство. Но этого никто и не знает. Зато лейтенант везёт в клетке почтового голубя. Он полетит к графу сразу, как мы выедем от скверного места с фласкарцами.

Клетку открыли спустя четырнадцать дней. Шумно хлопая крыльями, голубь умчался к городу.

Когда мы только выехали, то сразу направились к макире на юго-западе. На небольшой бугристом лугу двухкилометровой блямбой выделялось поле с перекошенными скверной обычными кустами и тёмно-красной порченой травой. Между ними блестели грозди ярко-салатовых цветов формой как у васильков. Вот только эта Южсагзанская роза стелилась по земле стеблями гороха, извивающегося змеёй. А поодаль от роз запрограммированными болванчиками по кругу расхаживали кракчаты.

Спустя два дня мы двинули дальше, к промежуточному месту. В телеге лежали заллаи с розы и тридцать кож кракчата, включая плотно набитый мешочек бронзовой кваралитской массы. Мне она не нужна, но графу может пригодиться. Как и десять кож кракчата, остальные я заберу с собой.

У второго места, для которого осталась команда добытчиков, мы задержались на два дня. Каждый день я проводил в редколесье, с искривлёнными порчей деревьями, и скверными порождениями.

Первое растение, Гаямильская крапива, похоже на кипарис. Вытянутое столбом трёхметровое дерево с сине-фиолетовыми тончайшими ниточками на тонких ветках, крепящихся к пружинящему резиной стволу дерева с помощью шарниров, как у насекомых в лапках. Растение могло взмахнуть веткой и оторвать ниточки, превратив в облако быстролетящих иголок.

Второе растение, Яндальская осока, похожа на куст шиповника, забившего стволами несколько десятков метров. Бледно-оранжевые тонкие ветки, синяя невзрачная листва и огромные ярко-алые плоды, взрывающиеся с силой, способной разметать разумного кровавой трухой на десятки метров.

А уже следующие семь дней я провёл у третьего места. В первый день добывал только Шласирскую бабочку скверны. Что-то среднее между летучей мышью и птеродактелем, с высушенными телами как после изнурительной голодовки. Острый клюв твари усеян бритвенными клыками, но она сама меньше ладони. В основном они летают стаями, не меньше десяти тварей в каждой, но встречались и одиночные шласиры. Самое простое — с размаху оглушить ударом посоха, и распотрошить.

Оставшиеся шесть дней я был до невозможности задумчив.

На материке скверны, чтобы добыть те четыре сотни миклов — мне потребовалось практически два месяца. Если древню пощекотать волоски на оранжевых корнях, то он переместится, оставив на прошлом месте микл, а следующий микл в древне может появиться и на следующий день, и не появиться даже спустя месяцы. Именно поэтому мне приходилось уходить вглубь и ширь защитного леса, надеясь найти пригодных фласкарцев.

Здесь же, на южном материке, недалеко от Трайска, за шесть дней я добыл сто шестьдесят миклов. Десять из них скверна поглотила обратно, только сперва я разбил их и попробовал содержимое. И мало того, что в каждом фласкарце нашлось по миклу, так все они на вкус оказывались сливочным мороженым с шоколадом и орехами. Может ли это быть связанно с тем, что фласкарцы последние годы стояли нетронутыми? Мол, чем дольше древень накапливает один микл, тем выше шанс смены вкуса с арбузного на на сливочный. Хорошая догадка, и ненормальное поведение тварей укладывается в неё, если принять за норму поведение тварей на материке скверны. Вот только что делать с тем, что скверная зона обновляется?

Несколько лет назад, зимой в лесу с полёвками скверны — скверна будто полностью восстановилась, включая снег внутри леса, притом после обновления твари поменяли места и прочее. Галис, авантюрист с отрезанным левым ухом, говорил об этом явлении так, будто оно повсеместно для макир. Стало быть, и это место с фласкарцами должно обновляться, значит — каждый раз сбрасывает прогресс накопления микла. А если так, то откуда у них арбузный вкус?

* * *