Людей пришлось подгонять едва ли не пинками, причём собирали мы не только горожан, но и крестьян из окрестностей. Благо, что «Чёрные Полосы» занимались только и исключительно Монхарбом, ибо не представляю, какие сложности были с деревенскими стадами, которые попросту жалко было бросать!

Впрочем, как я позднее узнал, всё, что не могли или не успевали забрать, сжигали. Всё — это значит вообще всё. Поля, дома, скотину, пасеки, рыболовные заводи (их травили), сады и виноградники — всё до последнего.

Противнику должна достаться лишь выжженная земля, чтобы он не мог рассчитывать на какие-либо ресурсы при нашем преследовании. Это была одна из наиболее радикальных тактик, взятая на вооружение Логвудом и одобренная двумя другими генералами, которые, на данный момент, фактически взяли власть над этой страной. Ну, за исключением Магбура.

На словах, если забыть о восстановлении (даже не представляю, как это организовывать!), всё звучало достаточно гладко. Войска противника не смогут бесконечно преследовать нас, если просто-напросто окажутся голодными! Это ведь не «перебежчики», которые могли бы жрать друг друга, нет. Им придётся рассчитывать лишь на свои запасы, то есть перевозить их из Сайнадского царства по длинной логистической цепочке. И это означает множество минусов: падает скорость перемещения и боевой дух, снижается боеспособность, появляются нехорошие мысли, вроде «а нахера мы вообще сюда прёмся, если враг уничтожает ВСЁ на своём пути?» И как тут командирам объяснить логику и смысл поступков, когда рядовой солдат чувствует себя обманутым, сражаясь, по сути, за пустое место?

Ценности, трофеи, пленники, живность — отсутствуют. Противник видит пепелище, голые земли, пустые города, из которых вынесено решительно всё, а то немногое, что мы пропустили или не смогли уничтожить, непременно забиралось старшими офицерами, которые у сайнадов назывались иначе, чем у Нанва, который перестроил военную систему по образцу Империи.

У Сайнадского же царства она была своя. Солдат звался «ратником», потом шёл «десятник», командующий десятью солдатами. Следом «сотник», тут тоже логика вполне ясна. Потом «голова», коим, по сути, был тысячник. Выше него — младший воевода и, наконец, воевода. Разумеется это грубая схема, ведь имелись и знаменосцы, отдельные названия для конных всадников и артиллерии, сапёров, диверсантов и прочее-прочее, но я не настолько интересовался системой их званий. Только основами, сугубо для примерного понимания.

В общем, простым ратникам вряд ли достанется многое, ведь офицеры заберут немногие оставшиеся ценности себе, тем самым дисциплина окажется подорвана. Чего ещё для счастья надо?

Я (ровно как и остальные) горячо одобрил план действий, заключающийся в выжженной земле, ни слова не сказав по поводу того, что будем делать после второй по счёту войны на уничтожение, где вновь решается судьба всего региона.

Прoклятое местечко какое-то! А всё из-за Дэсарандеса, который подорвал военные силы некогда вольных городов…

В любом случае, пока что о намечающихся планах знали немногие и нам всем очень хотелось, дабы они не узнали об истинном положении дел ещё хотя бы некоторое время… Как минимум потому, что старая аристократия и без того взъелась на армейское руководство (куда, с какой-то очень далёкой стороны, входил и я). Не сказать, что с ничего, ведь отношение высших офицеров к этим деятелям, по большей части, было откровенно… пренебрежительное. Суть в том, что почти все сионы уже были выбиты, либо завербованы в имперские силы — остатки представляли собой сущие крохи, — а потому знать, являющаяся основным поставщиком сильных сионов (слишком дорогая процедура для рядовых крестьян или даже мелких торговцев), могла похвастать лишь немногими наёмниками, горой пафоса и вереницей предков. Пользы они приносили минимум, зато сложностей отдельно взятый аристократ создавал поболее сотни беженцев со своими долбанными повозками!

У каждого представителя знати имелся целый караван всего «самого нужного», включающего практически все вещи поместья (включая мебель), деньги, многочисленную родню, слуг и конечно же охрану. И ладно последнее, Маутнер логично предположил, что если прижмёт, то все эти воины (в среднем достаточно опытные бойцы) поддержат нас в битве. Но вот всё остальное?..

Кроме того, эти люди были уверены, что знают про войну никак не меньше ветеранов Фирнадана и тех, кто сумел вытащить нас из той ямы, в которой оказались осаждаемые армии. Безусловно «умные советы» этих деятелей пестрели гениальными решениями, в которых, например, войска должны были выступить маршем и сокрушить сайнадов на подступах к Монхарбу, дабы лордам и леди не пришлось пачкать туфли пылью, перебираясь непонятно куда.

О, как же они злились, когда видели пренебрежение в глазах даже не генералов и их заместителей, а обычных офицеров: сержантов, лейтенантов, капитанов… Рядовые и то не спешили подчиняться чьим-то чужим приказам, стараясь просто скрыться с глаз «величественной знати». Если же возможности не было, то отговаривались приказами руководства, хотя я знавал и случаи, когда дело доходило до драки. Тогда армейские командующие покрывали своих солдат, но старались немедленно отослать их подальше — даже если те в чём-то были не правы. И я прекрасно их понимал — ситуация аналогична попытке «перебить сайнадских шпионов», когда всех задержанных, в конечном итоге отпустили. Выбора не было! Кому-то нужно воевать и вряд ли этим «кем-то» будут аристократы.

Благо, что лично я занимался иными делами, а никак не всеми этими заморочками со знатью или просьбами поторопиться, которыми солдаты пытались хоть чуть-чуть ускорить процесс. Я, как и практически все имеющиеся волшебники, занимался «минированием» Монхарба. Мы наносили руны, долженствующие создать мощный и полный огня взрыв, который уничтожил бы здание или даже полноценный кусок города. Минировали, само собой, не всё подряд — лишь то, что могло бы представлять для противника интерес: дворец, храмы, богатые аристократические поместья, предметы искусства (слишком большие, чтобы их перевезти)… Ну и тот же порт, например. Нам очень не хотелось, чтобы сайнадский флот начал обеспечивать армию врага должным запасом припасов, сводя на нет «выжженную землю».