Я провел множество экспериментов по магическому перекраиванию личности. Одно время было очень модно иметь нежных орчанок в гареме или томных гномок. Но мне всегда претило такое отношение к разумным. Мне не жалко было их, мне не претили эксперименты над этими существами, ни в коем случае! Меня всегда только раздражали грубые и глупые подделки! Хочешь исправить существующее создание, сделай это красиво, элегантно. Чтобы твоя работа была гармоничной и не диссонировала с окружающим миром.

Выгнав управляющего заниматься своими делами и напомнив ему об обеде с главами города, наконец-то занялся накопителями из крови мэлорна. Здесь, в этом мире, у него было своё название – амбер. Или если взять русское название – янтарь.

Этот чудесный магический материал просто собирали на берегу моря. И использовали только лишь для декоративных поделок и всяких инкрустаций. Всё.

А самое главное, он был дёшев, и достать его можно было буквально бочками.

Через несколько часов пришла Элли. Она вошла без стука и с неким раздражением, сильно печатая шаг, подошла к моему столу. Встав напротив, скрестив руки на груди, она вонзила свой строгий взгляд в мою макушку. А я сидел и давал понять, что ничего не замечаю вокруг. Собственно, до её прихода так и было, у меня были жутко интересные расчёты, меня захватили перспективы работы с янтарём, ведь материал был уникален по своим свойствам!

– Сергей! – голос моей супруги вырвал меня из размышлений, видно, она достаточно долго простояла у моего стола, и это явно не умягчило её настроение.

– Да, дорогая? Прости меня, милая, я что-то совсем заработался. Ты зашла, а я даже не обратил внимания! Горе мне! – я вскочил из-за стола и начал накручивать словесные кружева вокруг своей супруги.

Главное в любых отношениях с женским полом - это проявить сочувствие, участие и теплоту. На и если есть возможность создать некий уют, то тебе простят почти всё.

Так и произошло с Элли: несколько опешив от моего напора, не смогла оказать мне сопротивление. Поэтому была усажена в кресло, накрыта пледом, и в руках у неё оказалась большая чашка с кофеем.

– Серёжа… - тихо проговорила она и сделала машинальный глоток, чуть скривилась и поставила чашку на стол. – Серёжа, ты знаешь, почему мне так дурно? Уже почти всё утро меня тошнит и раздражает всё на свете?
– испытующе смотрела на меня Елизавета Фёдоровна.

Некоторое время я молчал, взвешивая разные варианты событий. И решив, что иногда искренность приносит добрые плоды, произнёс:

– Да, знаю. Ты ждёшь нашего ребёнка, и у тебя просто токсикоз... – сказал я тихо и отхлебнул из той же посуды, что отставила Элли, чуть остывший кофе. «Хм, и правда – дрянь, но что делать? Чай тут ещё хуже», - подумал, разглядывая напиток в чашке.

– Что?! И ты так спокойно об этом говоришь?! – и тут же расплакалась.

Так мы и сидели. Элли всхлипывала на моей груди, я же нежно обнимал её и придумывал вслух имя для нашего ребёнка. Мне пока не было ясно видно, какой пол у него, поэтому просто нёс чепуху для успокоения Елизаветы.

Всласть проплакавшись и успокоившись, будущая мама, взяв с меня чёткое подтверждение, что, да, она беременна, и всё будет точно хорошо, начала разводить бурную деятельность. Сначала она построила кучу планов, где мне слова, в общем-то и не давали, а после, чмокнув меня в губы, умчалась по своим очень важным делам.

Было уже почти два по полудню, когда в кабинет постучались, и из приоткрывшейся двери высунулась голова Шувалова. На меня мой адъютант производил странное впечатление. Граф был уже взрослым и состоявшимся мужчиной, имел боевые награды, но иногда в нём проскальзывало что-то непосредственное, будто сидит в нём безусый юнец; постоянное правдорубство, или пренебрежение этикетом - вот как сейчас.

– ВашИмператрскВысочество, Сергей Александрович, секретари в приёмной сидят. Какие дальнейшие действия? Посмотрите на них, или может, пусть ещё потомятся? – проговорил он спешно и громко, будто делал это напоказ, чтоб там, за дверью, его тоже услышали. «Или хорошо притворяется дурачком, вполне возможно, он один из императорских доносчиков» - молча рассматривал я этого артиста. Тот заволновался, у него забегали глаза, и что-то, решив для себя, граф весь зашёл в кабинет.

– Павел Павлович... – произнёс я тихим и спокойным голосом. – Объяснитесь. Что это за выступление на публику?

Шувалов застеснялся и стал отнекиваться, а я смотрел на этого актёра и думал, что, скорее всего, это просто особенность его натуры, но исключать злонамеренность не будем.

– Хорошо, довольно слов. Попросите их зайти.

Общение с губернаторскими секретарями произошло быстро и безуспешно: эти господа были опытными чернильными душами. Были они прожжены в своём лицемерии и фальши, ни один из них меня не устроил. И дав им задание написать по одному пространному эссе на тему монаршей власти, - вдруг кто-то из них обладает великим литературным талантам?
– отправил восвояси.