Я встала и направилась к двери, намереваясь просто закрыть её за собой.

В конце концов, никто, кроме моего разгулявшегося воображения, не говорил, что может быть по-старому.

– Элис, – Кайл окликнул, когда я уже взялась за ручку.

Тихо и…

Что-то ещё в этом было. Не то сдержанный смешок, не то недоверие.

– Да? – я развернулась и тут же порадовалась тому, что голос не подвёл, прозвучал идеально ровно.

Я ведь и правда сама хотела.

Было бы странно, если бы он отказал вчера.

Сегодня было уже совсем другое.

Кайл встал и, обойдя стол, немного склонил голову на бок разглядывая меня. Словно приценивался.

– Мне нужно закончить сегодня. Не хочу потом вставать и начинать заново.

Он кивком указал на оставшуюся открытой папку, и внутри у меня что-то гаденько оборвалось, потому что это звучало как проклятые объяснения. Те самые, в которых я при любом раскладе не нуждалась, и которых не собиралась требовать.

Давая забившемуся чаще сердцу успокоиться, я заправила за ухо некстати упавшую на лицо прядь, и только после вернулась к нему.

– Ты не должен…

После вчерашнего даже «Ты ничего мне не должен» показалось таким простым. Ничего не стоило сказать это, потому что это было правдой.

Кайл склонился ближе, не давая мне продолжить.

– Это займёт полчаса. Потом я поднимусь к тебе. Хорошо?

Он не позволил себе ни малейшей снисходительности или раздражения, всего лишь развивал свою мысль, и я с холодной определённостью поняла, что в этом правда не было нужды. Первая реакция была инстинктивной, произошла по накатанной, но даже если бы так… Он и правда устал.

Стало чудовищно стыдно, и вместе с тем захотелось погладить его лицо ладонями, самым простым способом, через прикосновение, передать ту нежность к нему, которая захлестнула меня в очередной уже раз.

– Извини, я…

Он оборвал меня снова, теперь сделав шаг назад и открыв ящик.

– А чтобы тебе не скучно было ждать… К моему приходу на тебе должно быть только это.

На стол лёг хорошо знакомый мешочек.

Те самые янтарные серьги, которые я вернула ему, изо всех сил стараясь остаться нейтральной.

С усилием заставив себя отвести от него взгляд, я посмотрела Кайлу в лицо, но он не стал встречаться со мной глазами, предпочтя вернуться в кресло.

Разговор был окончен, возражения не принимались.

В груди клокотало возмущение пополам с искренним восхищением. Он ведь ни секунды не сомневался.

Можно было просто уйти.

Или принять его правила и взять серьги.

Кайл подтянул бумаги ближе, возвращаясь к работе, а у меня сдавило горло, потому что мешочек я все-таки взяла.

За полчаса можно было успеть многое.

Разработать план изощрённой мести, например.

Отстранённо удивляясь самой себе, вместо этого я предпочла потратить время на ванную. Бросить одно маленькое, любимое и давно не используемое, но накрепко засевшее в памяти заклинание для блеска волос.

У меня было только самое простое, хотя и искусно сшитое белье, – никому в здравом уме и твёрдой памяти не пришло бы в голову заботиться об изысканных сорочках для специалиста Совета на задании.

Это оказалось к лучшему.

Я бесконечно далеко ушла от той Элисон, что любила кружево.

Мягкая и тонкая ткань уколола до предела чувствительную кожу и, поняв, чем именно занимаюсь, я застыла, а потом пнула стоящий перед зеркалом пуф ногой от досады.

Всё происходящее походило на полное и беспросветное безумие.

Не то чтобы я не заботилась о том, как выгляжу прежде, но Кайл, вопреки распространённому на всех мужчин мнению, был абсолютно равнодушен к глубине декольте, чулкам и прочей ерунде. Нам обоим нравилась естественность, которую я лишь немного оттеняла.

Сейчас серьги приятно оттягивали мочки ушей, а шрам на руке зудел в ожидании новых прикосновений.

Я почти поверила, что Кайл забыл о нём, не придал значения, но, как выяснилось, единственного правильно подгаданного поглаживания оказалось достаточно.

Он всё прекрасно помнил. И не хуже меня понимал.

Окинув взглядом своё отражение, я запоздало усомнилась в целесообразности сорочки.

«К моему приходу на тебе должно быть только это» предполагало или в самом деле ничего, или всё то же платье как вызов.