— Я тут огляделась, и увидела несколько новых лиц. — Прищурилась девушка.

— Пара семей. Южане, отмахнулся Грог. Пришли недавно. Их селение сгорело. Ищут лучшей доли. Хилые как дети, что в голодный год родились. Одни, с виду здоровый мужик, отбившуюся овцу с горы снять не смог представляешь? Упал и сломал себе ногу. Еще священник с парой служек… Впрочем, они стараются много больше других. — Мужчина горестно покачал головой.

— Зато, они знают, как сеять хлеб, и растить овец.

— Даже я понимаю, чтобы хозяйство встало на ноги, должно зим пять пройти, а люди хотят есть уже сейчас. — Сгорбившись словно у него внезапно заболел живот Грог запустил пальцы в давно не знавшие мыла волосы. — Я трус. Когда меня выбрали ярлом, даже отказаться смелости не нашел. Южане говорят, что земля жирная, но сеяли мы не вовремя и неправильно, в озере полно рыбы, я купил сети, но от рыбалки толку чуть. Я ничего не умею. Ничего. А они хотят, чтобы я принимал решения. Чтобы отвечал за них. Как я могу это делать если ничего не знаю?! Сток — Селедка, грозится мне войной. Хочет правую часть долины и озеро. Я устал от войны, Сив, устал от крови. Я не хочу снова… — Голос мужчины сорвался, по щекам покатились слезы. — Я просто устал.

Сив задумчиво побарабанила пальцами по краю кровати.

— Я тебе помогу. — Сказала она наконец. Если ты прогуляешься в горы, и покопаешься в том, что осталось от длинного дома… На месте, где стояло ложе Хальдара, под полом, будет золото, много золота. Думаю, хватит, чтобы купить запасов… Зим эдак на пятьдесят. Или сто. Еще и на новых овец останется. Тысяч на десять. Или сто… Знаешь у меня плохо со счетом… А с засранцем Стоком, я мнится мне скоро что-то случится. Великанша недобро усмехнулась. — Что-то нехорошее.

— Золото? — Удивленно моргнул Грог.

— Ну да, — Кивнула девушка, — Хальдар любил золото. Или ты думаешь, он все отдавал воинам? Соблюдал право четвертей? Если так, то ты еще больший дурень чем мне казалось. Там полный сундук закопан. Стоунов сорок самое меньшее.

— Врешь. — Нахмурился Грог. — Все Хальдарово золото имперцы забрали. Кто-то продал им места тайников. Говорят целый воз золота и каменьев был. Ульфхрет собрал людей, но… — Грог нахмурился. — Это была ты… Значит все же ты… А я не поверил… Ну да… А кто еще про тайники знать мог… И много таких мест? Что ты южанам не открыла?

— Ты ребенка возьмешь или нет? — Чуть прищурилась великанша.

— Что с ним? Это болезнь? Она заразна?

— Это не болезнь. Его родители были близкими родственниками… наверняка в нескольких поколениях

— Были?

— Не отвлекайся. — Слегка поморщилась Сив.

— Почему ты хочешь мне помочь? — После долгой паузы выдавил из себя Грог.

— Потому что ты лучше остальных. Ну или во всяком случае стараешься. — Пожала плечами девушка. — Ты никогда не убивал пленных. Не резал стариков и детей. Когда воины ссорились, ты пытался их помирить. Хотел, чтобы все обходилось без драк. А помнишь того кота, что ты из южанского селенья принес? Ты с ним возился как с дитем. Эта скотина тебе в постель ссала, а ты его на руках таскал и разговаривал будто это младенчик твой. Вот я и подумала, что лучше тебя для дела никто не подойдет. К тому же ты сказал, что принял нового бога… Говорят, это очень добрый бог. Он велит помогать слабым, кормить голодных…

— С этим у меня пока проблемы. — С усилием распрямив плечи, мужчина раздраженно пристукнул себя по колену. — Дело ведь не только в мальце, да? Чего ты хочешь?

Великанша постучала кончиком пальца по подбородку.

— Я хочу, чтобы ты сделал из долины новый храм Всеотца. — Заключила она через минуту. — И не важно, как он будет называться. Можешь назвать его Городом императора, Ладонью создателя или Воловьей задницей. Все равно. Пусть он будет под южанами, пусть здесь поклоняются Белому богу. Это неважно. Главное суть, понимаешь? Чтобы всякий голодный смог найти себе кров, еду и работу по силам, чтобы людям в горах было куда прийти. Чтобы каждый, кто входит в долину перевязывал ножны и даже в страшном сне не вообразил, что здесь можно лить кровь или вспоминать старые обиды. Понимаешь? Как в старых песнях. Тех историях, о которых любят вспоминать старики. Чтобы каждый в гребаных горах понимал, что если даже потеряет все, есть место, где его примут…

— Полный сундук, говоришь… — Покачал головой Грог. — Можно уехать отсюда. В империю. Купить там дворец на горячих источниках, есть сладкие сливы и что у них там еще… и всю жизнь пить вино в кампании веселых девок.

— Но ты так не сделаешь. — Сив даже не улыбнулась. — Я знаю тебя, Грог. Сколько мы были знакомы? Зим пять-шесть? Вместе мерзли, вместе голодали, вместе сбивали ноги в походах, делили последнюю плесневелую лепешку и прикрывали друг другу спины. Ты защищал меня, предостерегал, давал мудрые советы, а я их не слушала. А когда Хальдар… умер, и его королевство разодрали на куски, ты не сбежал как большинство остальных, не превратился в предводителя разбойников, или бродячего тана. Хотя мог, и это был бы простой путь. Нет, ты встал здесь, занял Долину хлеба и собрал здесь всех, кто лишился защиты под этой крышей. Именно потому я пошла к тебе не к Стоку, не Эйрану, не к Ваану. К тебе.

— Никогда не считал, что обо мне кто-то может думать… так хорошо. — Прикусив губу, помотал головой Грог. — Жаль, что это сон. И про золото и про то, что ты говоришь. Это было бы великое дело…

— С чего это ты взял что это сон? — Привстав на кровати, великанша перевалившись на бок подперла ладонью голову и с интересом воззрилась на сгорбившегося на своем сиденье мужчину.

Грог с ног до головы оглядел девушку. За то время пока они не виделись Сив не изменилась ни на йоту. Крепкие руки, мускулистые ноги, широкие плечи. Все те же обманчиво тяжеловесные движения горного скалозуба. То же слегка угрюмое выражение лишенного даже намека на следы от беспокойной жизни хирдмана, что вела его хозяйка, лица. Разве что глаза постарели. Не смотрели теперь так доверчиво и открыто, как раньше.

— Ну… ты ведь вроде как умерла. Я сам видел, как тебя сразу десятком копий прикололи, а потом голову почти отчекрыжили. — Сказал он наконец и извиняющимся жестом развел руками.

— Ну умерла и умерла, с кем не бывает. Ты ребенка покормить не забудь. — Рассмеялась великанша обнажив в улыбке белые, крупные, словно у молодого жеребенка зубы.

– -

Открыв глаз, юноша тяжело перевалившись на бок поднес к лицу замотанную полосами ткани руку и коснулся прикрывающих лицо бинтов. Голова слегка кружилась, в висках и макушке пульсировали знакомые с детства иголочки затаившейся боли.