— Я ошиблась. Он оказался все же неплохим мужиком. Этот Бердеф. — Пожала плечами, расставшаяся наконец со своим пледом, облаченная лишь в короткую кожаную тунику, дикарка и присев на край тюфяка Эддада вытянув обутые в новые сапоги ноги, принялась наматывать на палец изрядно укоротившуюся косу. — Когда я разобралась с их головным дозором и вернулась, бой уже шел. Их было слишком много, так что мне пришлось перекинуться. Широкий рот женщины сжался в тонкую линию. — Нет, не хочу врать. Не пришлось. Я просто захотела перекинуться. Понимаешь, когда долго не оборачиваешься, то все становится таким… гадким. Тебя все раздражает, ничего не радует, ты не спишь, и в конце концов все силы уходят на то чтобы кого нибудь не убить. Иногда помогает напится или с кем нибудь переспать, но это ненадолго. Это как чесотка, понимаешь? В общем я сорвалась. Как пьяница дорвавшаяся до кувшина выморожня. Не подумала, что потом некому будет нас прикрыть. Хотя против такого как этот шаман… С ним драться, все равно, что против урагана ссать. Но он оказался лучше, чем я думала. Выкопал меня из под груды тел. Подлатал тебя и остальных. Знаешь, я никогда такого не видела. — Глаза горянки возбужденно сверкнули. — Это ведь смертельная рана была. Копье тебе кишки распороло, дерьмо в брюхе плескалось… Он разрезал тебя, промыл все внутри, сшил внутренности оленьими жилами, а потом засунул их обратно. И ты живой. — Покрутив шеей Сив озадаченно почесала в затылке. Правда он тебе в брюхо какой-то плесени насовал, и велел ей тебя еще две седмицы кормить. Сказал, что так надо, что она не даст разойтись гнили. Еще говорил, чтобы ты больше лежал, ел только протертую кашу и тогда все будет хорошо… И барона он тоже вылечил. — Качнув головой куда-то в сторону, горянка прикусила губу. Вон там, дрыхнет. Ему крепко досталось. Очень крепко. Красавчиком, он больше точно не будет. — Сив глубоко вздохнув, принялась ковырять ногтем доски днища телеги. — На большее было глупо рассчитывать. Все живы. С травницей тоже все хорошо. Рана на бедре не опасная, да пара синяков еще. Мне кажется, Бердефу Майя понравилась. По-настоящему понравилась. Так что он даже забыл что она южанка. Когда она очнулась он увел ее подальше и они о чем-то до утра говорили. Она сейчас впереди сидит. Лошадьми правит. Не знаю уж, что он ей сказал, но улыбается она третий день.

— А-а-а… Гибриды… Мы, что, всех… — Голос Абеляра сорвался.

— Сейчас попить дам. — Вскочив на четвереньки, горянка проползла куда-то в угол повозки и через несколько мгновений вернулась с хлюпающим при каждом покачивании фургона бурдюком. Густая, сладость пролилась в горло Абеляра небесной амброзией. — Молоко с кленовым сиропом, отнимая от губ мужчины горлышко пояснила горянка. — Тебе сейчас нельзя много. Чуть попозже дам еще. Отставив в сторону бурдюк великанша снова присела на край ложа и поерзав, тряхнула косами. — Ни один из поганцев не ушел… Ни один. Повторила она и пристукнув по колену коротко хохотнула.

А староста Кабаньей пади. Представляешь. Он, оказывается, голубей к стене каждый день слал. Писал, что Я, Майя и барон и есть чудовища. Что мы сговорились с пиктами и похищаем людей. Бердеф его… переубедил. Да так что этот жирный пузырь дал нам свой лучший фургон и пару скотин, чтобы его тащить. И денег дал. И еды.

— Как… Переубедил?

— Сжег городьбу. А потом сказал что не оставит от села камня на камне. А старосту закопает в землю. Живьем. Похоже, мы действительно оказались старику по нраву. — Протянув руку дикарка продемонстрировала Эддарду стискивающий запястье золотой браслет. — Вот гляди. Это он мне подарил. Сказал что нас четверых связывает узел судьбы. И велел, чтобы я за вами присмотрела. А еще вот это дал. Сейчас покажу. Засунув руку куда-то между мешков, горянка извлекла на свет нечто по размеру и форме напоминающее расплющенную наковальню. Старое железо, видишь? Такое не сломается и не затупится. Только рукоятку сделать надо.

— Это что? Мясницкий топор? — Приглядевшись удивленно вскинул брови Эддард.

— Это большая секира, дурень. Старая. Вот видишь- руны. — Проведя пальцем по цепочке тянущихся вдоль иззубренного лезвия похожих на раздавленных букашек значков великанша уважительно покивала головой. — Очень старая штука. Наверняка еще со времен раскола осталась. Смотри. Взяв топор за проушину горянка щелкнула ногтем по полотну. Раздался переливчатый звон. — Слышишь? Они нашли это у одного из смешанных. Когда шаман увидел, что я молоток сломала долго смеялся и дал эту штуку мне. Сказал что если этот топор тысячу лет в урочище пролежал, значит и мою руку выдержит. А еще сказал, что она принадлежала одному из железных воинов.

— Наверное. — Чуть прищурившись Абеляр принялся разглядывать кусок металла. — Если возможно, я потом его зарисую. Если ты позволишь конечно.

— Да рисуй на здоровье. — Пожала плечами горянка. — Мне то что. Кстати. Ты оказался не так прост, как видится на первый взгляд, книжник. Ловко орудуешь своей спицей. А говорил безоружный.

— В академии фехтование одна из основных дисциплин. — Повернув голову так, чтобы лучше видеть горянку одними губами улыбнулся Абеляр. — Студиозусы должны уметь постоять за себя. Когда-то я был лучшим на курсе. Получил серебряный лист на рукоять[1]. Не знаю уж за какие заслуги. А что касается оружия. На востоке говорят обман — самый острый меч. Вот я и решил., что не стоит мне мозолить глаза окружающих красивой эспадой на боку. Трость привлекает намного меньше внимания.

По своей извечной привычке горянка надолго задумалась.

— А-а-а. Понимаю, Согласно кивнув великанша почесала переносицу. — Это как гирька на шнурке в рукаве. Вроде в руках ничего нет, а потом хлоп и черепушка всмятку… Слушай я тут думала… — Снова поерзав великанша надолго замолчала. — То о чем мы говорили. Перед боем. Забудь, хорошо? Просто… Мне тоже бывает страшно. А когда мне страшно я делаю глупости.

— А о чем мы говорили? — Вскинул брови Абеляр.

— О том что мы с тобой… — Замолкнув на полуслове горянка звонко расхохоталась. — Ты почти меня поймал, книжник. — Слушай… А вот это все с кровью. Оно правда так важно?

Настал черед молчания Абеляра.

— Я не знаю, Сив. — Произнес он наконец. — Я знаю, что прав, но не знаю, будет ли кто-то меня слушать.

Великанша нахмурилась.

— А большой жрец? Который дал тебе амулет?

— Честность за честность, Сив. — Отведя взгляд в сторону Эддард на мгновение зажмурился и тяжело вздохнул. — Он не давал. Я купил этот артефакт у брата каптернамуса одного из Лютецких монастырей. За пару бутылок сгущенного вина. Эти анализаторы никто не хранит в сокровищницах. И я не знаю, сколько их всего осталось. Может тысячи, а может это последний. Их считают просто хламом. Ни на что не годным хламом, оставшимся от древних. А ты сама наверняка знаешь, как поступают с оставшимися от древних вещами. Либо сжигают и закапывают пепел поглубже, либо записывают в пыльный журнал и закидывают подальше в самый глубокий подвал, чтобы через несколько лет записать в следующий журнал. Каптернамус… продавал мне некоторые древние вещицы. Неофициально естественно. А амулет я узнал по описанию в тех записях что нашел в подвалах Академии. Моя экспедиция… Ученый вздохнул. — Университет каждый год организует десятки подобных. Большая часть из них возвращается ни с чем. То же, что возвращаются с новыми знаниями. Их… тоже… записывают.

— Понятно. — Криво усмехнувшись дикарка принялась молча теребить подол туники. — Хорошо, что ты рассказал.

— Прости.

— Глупости. — Дикарка криво усмехнулась. — Мы все врем. Я поняла уже давно. Кстати. Бердеф сказал, что пока мы помним вкус меда, то лесные тропы будут для нас открыты.

Абеляр помолчал осмысливая сказанное.

— Про вкус меда. Я не очень понимаю, что это значит.

— Это значит, что нам не стоит опасаться стрелы в спину, пока мы не перейдем старику дорогу. — Улыбнулась великанша. — Но я бы на это не особо рассчитывала. Он конечно великий вождь, большой колдун и пользуется уважением у некоторых кланов. Но только у некоторых.