Видимо некоторые вещи остаются неизменными.

Мысль заставила его улыбнуться. Упершись в тюфяк здоровой рукой юноша неловко перевалился на бок и натолкнулся взглядом на сидящую неподалеку дикарку. На коленях скрестившей ноги великанши покоился здоровенный не меньше локтя в длину нож-косарь. Вжикнув по лезвию оселком горянка подняла лезвие к глазам и покрутив его так и эдак, явно любуясь результатом довольно цокнула языком.

— С пробуждением, барон.

— Сив… — Улыбнувшись кивнул юноша. — Я долго спал?

— Чуть больше трех дней. — Так что если хочешь поесть, у нас есть немного сырной похлебки и даже молоко. А если оправится, то крикни Майю, мы остановимся, а я помогу тебе дойти до кустов.

— У нас другой фургон? — Продолжая глупо улыбаться, цу Вернстром осторожно, прислушиваясь к ощущениям в теле, попытался придать себе сидячее положение. — Болело везде и повсюду, его как будто несколько дней били батогами, но это было… терпимо. Удивившись собственным мыслям август осторожно покрутил шеей. В позвоночнике что-то явственно хрустнуло.

— Айе. Староста кабаньей пади… подарил. — Кивнула северянка. — Ты не особо дергайся, барон. Шаман тебя хорошо заштопал, но пару недель, ходить тебе будет больно. К тому же швы могут разойтись.

— Спасибо что пришла за мной. И спасибо за то, что меня… терпела.

— Южане. — Фыркнула горянка. — Зелья дурманного, небось охота? Вот и подлизываешься?

Юноша вновь прислушался к себе и широко улыбнувшись покачал головой. — Нет. Не хочу. Совсем не хочу. Но вот насчет предложения остановиться… Это было бы… замечательно.

— Сейчас что нибудь придумаем. — Кивнула великанша и дважды хлопнула в отделяющий их от возницы закрытый шерстяной полог.

— Спасибо, Сив.

— Не за что, барон. Только учти, я помогу тебе дойти и придержу. Рассупонится тоже помогу. Но хрен твой трогать не стану. И не вздумай лапаться. — В глазах великанши заплясали смешинки. — Я не всегда такая добрая. Могу и руки оторвать.

– -

Из доклада младшего стажера-дознавателя священной конгрегации Майло Фернеса, Его преосвященству владыке Ислева и Контрберри а также Малых Лужиц Винсенту Д’Афруа.

Ваше преосвященство. Спешу доложить, что мы прибыли на место инцидента как только смогли. Масштабы катастрофы потрясающи. Три свободных села Дубравницы, Шетиный яр и Клыкачи в совокупности больше пятидесяти дворов просто вырезаны. На развалинах обнаружены следы, как людей, так и тварей не людского рода, а также богомерзких обрядов призывов демонов. К сожалению, несмотря на мои многочисленные просьбы мага-дознатца у нас до сих пор нет, и точную картину происшествия мы восстановить не смогли. Но опрос свидетелей, в том числе показания старосты сельца именем Кабанья падь позволяют сообщить вам следующее. Пикты снова собираются в большой набег. Сам Бердеф — богомерзкий колдун, коего уже столько ищут, собрал силы до полутысячи дикарей и вырезал села. Его сопровождали в великом числе твари богомерзкие гибридами именуемые с коими вышеназванный колдун несомненно заключил какой-то зловещий пакт. Лишь стойкость и героизм жителей села Кабанья падь именуемого позволили им сдержать натиск и дождаться нашей помощи. Нам срочно необходимы подкрепления! Прошу Вас как можно скорее прислать на заставу не менее крыла тяжелой конницы Паладинов, а также инквизиторов отряд братьев из боевого крыла конгрегации усиленных кулаком боевых магов. Необходимо как можно более срочно прочесать леса и выдавить этих еретиков с земель Империи! Также сообщаю вам, что помимо Бердефа и лесных дикарей в налетах и богомерзких обрядах участвовала подозрительная группа из четырех человек или не человек. Одна дева, волосом светлым росту огромадного с глазами ледяными северной крови. Второй юноша — худосочный, кучерявый, кожей смуглый, глазом темный, с клеймами отступника, третий мужчина в летах с бородой окладистой, мордой мерзкой, макушкой лысый, с брюхом вельми выпирающим, на трости ходящий, и четвертая девица молодая красоты несравненной неустановленного роду, поскольку всякий ее видящий ни лица ни роста ни волоса ни глаза вспомнить потом не смог, а только про сосцы вспоминал и бедра, потому как под чары ее еретические попадал и похотью объят был. Оные четверо достоверно известно колдуны мерзкие темным силам поклоняющиеся ибо колдовством своим заморочили старосте голову и вынудили дать им фургон новый, двух кобылиц семилеток лучших в селе а также провианту и вещей разных на сумму в семь с половиной полновесных золотых марок. Забрав искомое колдуны сгинули хохоча под землю, а Бердеф и его армия в птиц обратившись в лес полетела. Ваше преосвященство учитывая все вышеизложенное прошу как можно скорее выслать магов и карателей, братьев.

С любовью и преклонением к Вам, младший стажер-дознаватель священной конгрегации Майло Фернес…

РЕЗОЛЮЦИЯ

Квартирмейстеру центрального прихода церкви Вознесения Святой Девы-Мученицы славного граду Ислева — Йозесу Шнитке,

Старшему брату ордена знающих Кентерберри и Монблау Гормодусу Воку,

От Его преосвященства владыки Ислева и Контрберри а также Малых Лужиц Винсента Д’Афруа.

Информацию принять к сведению. Отправить на место мага дознатца не менее третьего класса. По окончанию расследования никаких активных действий не предпринимать.

Приписка.

«Кто этого болвана на службу взял? Разжаловать его в алтарные служки. «С любовью и поклонением». Нам только новой войны из-за таких идиотов не хватало!».

[1] Эддард опять лукавит. Обычно лучшие выпускники фехтовальных школ в случае похождения экзамена получают право изображать на рукояти медный дубовый лист как знак мастерства владельца оружия. Серебро знак незаурядного таланта, и присуждается лишь победителям нескольких десятков турниров.

Утро выдалось сумрачным. Впрочем, в долинах предгорий всегда не хватало света. Стиснутые зеленеющими холмами, почти отвесными хребтами, каменистыми отвалами и заснеженными пиками пространства были обделены солнцем, поскольку показывалось оно из-за черно-белых, каменных, стен ближе к полудню, и уходило за поросшие вереском и кустарником, обманчиво пологие, холмы намного раньше, чем на равнинах. А потому настоящей хозяйкой большинства долин, даже летом, была сырость. Особенно это касалось юго-восточной стороны, освещаемой неласковым северным светилом лишь ближе к закату. Добавьте к этому протекающий по распадку берущий свое начала где-то у края ледников, холодный, до зубной боли, ручей, густые заросли папоротника и кустарников, и конечно окружающий обделенную цветами и красками седловину редкий и мрачный ельник. В общем, понять, кому и почему пришло в голову складывать из тяжелых бревен и камней большие шалаши-курени, в месте, где рожающая в неимоверном количестве камни и мох яловина не позволяла прокормить и десятка овец, папоротники, лишайники и мох, соседствовали с терновником и вездесущей ежевикой, в самые солнечные дни до полудня стоял туман и даже при горящем круглые сутки костре, стены покрывала тонкая пленка влаги, а одежда за ночь превращалась в ледяные, липнущие к телу, насквозь мокрые, тряпки, было совершенно неясно. К тому же не просто строить, а выкладывать земляной пол плоскими камнями, рыть место под очаг, городить вокруг невысокую каменную стенку и оставлять в нем изрядный запас дров. Впрочем, это было неважно.