— Ничем ты не хуже. Ты даже лучше... меня, — задумчиво сказал Бернард.

Юэн потянулся к его термокружке. Уж очень соблазнительно пахло кофе.

— Смотрю, тебе нравится что-то за мной доедать или допивать... — сказал Бернард, но руки от кружки не убрал, просто позволил Юэну, накрыть её своими ладонями.

— Твоё кажется вкуснее, — с невозмутимым видом улыбнулся Юэн и, потянув кружку с кофе к себе, ощутил, что Бернард сам медленно и аккуратно прислонил её к его губам.

Сделав несколько глотков, Юэн облизнулся и заметил на себе пристальный взгляд Берна.

— Что такое? Я оставил тебе, не смотри на меня так.

— Нет, я просто... — вдруг замялся Бернард, нахмурив брови. Его щёки порозовели, или Юэну просто показалось. — Почему сейчас это выглядело так эротично?

— Не знаю, почему. У тебя надо спросить, — с азартом ответил Юэн. — Почему это показалось тебе эротичным? А, Берн?

— Хм-м, действительно оставил, — сказал Бернард, заглядывая в термокружку и делая вид, что не услышал никаких вопросов.

— Я там кое-что ещё оставил. На самом краешке. Свою ДН...

Бернард помотал головой из стороны в сторону, едва сдерживая усмешку.

— Только не начинай... — перебил он и через секунду допил остатки кофе.

— Ну вот, а я только новую речь подготовил.

Они оба засмеялись.

— Берн, — сказал Юэн, когда Бернард убрал пустые термокружки в рюкзак. — Ты так изменился.

— Ты тоже.

— Стоило один раз залезть с тобой в заброшку, и вот до чего мы докатились. Сидим вдали от цивилизации. Пережидаем дождь, опустошая взятые с собой запасы. И сеть здесь не ловит, даже смешных роликов про котов не посмотреть, — с досадой выдохнул Юэн. — Ну что, ты доволен?

— Более чем, — твёрдо сказал Бернард.

— Так вот, хочу сказать тебе, что я тоже доволен, — улыбнулся Юэн. — Я ни разу не пожалел ни об одной нашей поездке. Ладно, я вообще редко жалею о совершённых поступках. Не моё это, — он замолк на несколько секунд, сцепив пальцы и покрутив на них кольца. — А если серьёзно, я просто вдруг вспомнил тот заброшенный театр. Это было первое место, куда мы с тобой вторглись вдвоём, если не считать краткой экскурсии к остаткам железной дороги. Тогда я был крайне удивлён твоему поведению, хотя предполагал, что фотографы ради интересных снимков готовы на многое.

— До того раза у меня не было привычки залезать в заброшенные здания, — признался Бернард. — Я фотографировал снаружи и обычно внутрь никогда не лез. После смерти отца во мне что-то поменялось. Не знаю, может, его фотографии так на меня повлияли, но я стал испытывать тягу к таким местам.

Юэн посмотрел на него с сочувствием.

— Я вообще никогда в жизни не интересовался заброшенными местами, — сказал он. — Не думал, что их так много только в нашей стране. И даже не предполагал, что когда-нибудь в свои выходные буду идти через лес, чтобы погулять по заброшенной станции. Мне это чертовски нравится — находиться здесь с тобой.

— Взаимно, — улыбнулся Бернард.

— Да, ты точно сегодня не особо красноречив, — похлопав его по плечу, сказал Юэн. — Но возвращаясь к теме того театра. Знаешь, что самое интересное? То, как по-разному мы воспринимали то место. Ты видел возможность сделать серию атмосферных фотографий, я видел тёмное замкнутое пространство. И сравнивая себя прежнего с собой настоящим, хочу сказать, что тогда я был менее смелым, — Юэн вздохнул и зачем-то посмотрел на свои руки. — Я никогда специально не искал замкнутых пространств, чтобы тренироваться подчинять свою фобию, но, как уже говорил, ситуаций, где предстояло с этим столкнуться, не избегал. Забавно, что больше меня тогда пугала не перспектива оказаться в тёмном замкнутом пространстве, а то, что ты узнаешь о моих слабостях. Вообще, кто-либо узнает о моих слабостях. В итоге ты всё равно узнал. И сейчас всё стало намного проще. Я понимаю, почему ты не особо хотел рассказывать о своих кошмарах. Потому что я тоже скрывал свои страхи и слабости, но я рад, что всё вот так сложилось. Что мы сидим здесь и можем свободно разговаривать на эту тему. На многие темы. Даже на те, которые раньше можно было обговаривать только наедине с собой.

— И я тоже рад, что всё в итоге так сложилось.

— Просто захотел сказать тебе всё это, вот. Спасибо за внимание, — протараторил Юэн.

— Тебе спасибо, — сказал Берн.

Дождь продолжал барабанить по крыше. Юэну казалось, что железная дорога скоро превратится в водную железную дорогу и возвращаться им придётся исключительно по рельсам, чтобы не намочить ноги.

— Мы, конечно, не сильно спешим, — сказал Бернард, — но и здесь не можем находиться вечно. Если через час дождь не прекратится, придётся возвращаться к машине в дождевиках.

— А надувной лодки у тебя там в рюкзаке не завалялось случайно? Судя по тому, как шпарит дождь, нам бы она не помешала.

— Я поищу, конечно, но, кажется, именно сегодня оставил её дома, — усмехнулся Берн. — Такое ощущение, будто мы остались совсем одни, — тихо добавил он.

— Да, есть такое.

— Мне нравится.

— И мне.

Юэн положил голову ему на плечо. Долгое время они сидели молча. Бернард рисовал узоры на его ладони, переплетал их пальцы вместе. Дождь будто бы и не желал останавливаться. Отправляясь в очередную поездку, они посмотрели прогноз, планировали успеть до темноты и до дождя, но погода оказалась непредсказуема.