— Эти создания там не доставят проблем? — задал Шейл вопрос, больше чтобы услышать человеческий голос барона и убедиться, что увиденное было просто иллюзией.

— Айр со всем справится, — коротко на бегу бросил в ответ Ланнард.

— Вы очень уверены в этом парнишке-простолюдине.

— Я? Нет, ни капли. В нём уверен Хардебальд. Это он поручил Брассу Старшему о нём позаботиться, а тот рекомендовал гвардейца в наш отряд. А вот в верность решений Хранителя Севера уже безоговорочно верю я сам.

— Надо сказать, интересные способы высказать свою “заботу” у Филиша и его сына, — хмыкнул себе в бороду разведчик, припомнив постоянные избиения, которые устраивал гвардейцу бастард. Белый Барон его услышал и пояснил:

— Лев скидывает львёнка со скалы, а затем скатывает на него камни. Мой отец поступал также.

— Вы считаете, что Хардебальд… — изумился разведчик.

— Понятия не имею. Но паренёк себя вскоре покажет, разумеется, если решит сражаться за то во что верит, — уклончиво ответил Ланн, не дослушав вопрос до конца.

***

Владеющие Волей способны бежать с огромной скоростью много часов кряду, выжимая из своих тел гораздо больше, чем отпущено человеку. Но свежевателей они настигали слишком медленно. А значит, это были очень необычные твари. Ланнард был уверен, что среди этой шестёрки должен быть минимум один Скиталец, державший всю банду в тонусе. Настигли похитителей они лишь после наступления темноты, в широком ущелье, образовавшемся на месте разлива реки.

Здесь, из изломанной почвы, словно пытаясь сразить сами небеса, вверх вонзились бесчисленные копья обожжённого, чёрного базальта. В этом каменном лесу Ланнард, безусловно, бы заблудился, но ведущий его разведчик чётко видел след своими горящими зелёной Волей глазами и спустя час петляний среди базальтовых утесов, засёк остановившихся на отдых тварей прежде, чем они их заметили.

Свежеватели прекрасно видели в темноте, а потому костров не зажигали. Пятеро тварей уже вовсю “веселились” с похищенными девушками, чьи мучительные крики эхом отражались от окружающих шпилей. Шестой, наиболее крупный, лишь наблюдал. Будучи проводником воли своего господина, он превыше плотских желаний наслаждался ненавистью, страхом и абсолютным отчаянием несчастных.

Пятеро обычных чудовищ особой опасности для барона не представляли, а вот последний его беспокоил. Белый Барон прежде никогда не видел этого вида порождений Лангарда — это был не Скиталец. Горбатый уродец размерами лишь немного превосходил обычных бойцов, но его вытянутую вверх голову украшала корона из ветвистых рогов, а в больших круглых глазах, помимо обычной злобы, чувствовался интеллект. Недооценивать врага Грейсер больше не собирался — однажды он уже допустил такую ошибку. Как бы он ни сгорал от желания напасть прямо сейчас, девушкам придётся немного ещё потерпеть.

— Попробую обойти рогатого с тыла, нужно будет быстро с ним разобраться в первую очередь, — прошептал он напарнику.

Шейл молча кивнул и деловито наложил стрелу на тетиву, прикидывая расстояние и направление ветра; он с гулом дул им навстречу, неся запах насилия. Это было им на руку — учуять их твари не могли.

Осторожно, оставаясь с подветренной стороны, Ланн, скрываясь между базальтовых колонн, покрался к стоянке. Когда он находился метрах в тридцати от горбатого чудовища, оно внезапно вздрогнуло и, вскочив, устремило взгляд в его сторону. Ланнард был готов поклясться, что почуять или, тем более, увидеть его за укрытием странный монстр был не способен, да и двигался он почти беззвучно. Прежде чем враг поднял крик, Белый Барон направил ауру в ноги и, оттолкнувшись от треснувшего базальтового шпиля, прыгнул.

Ещё в полёте барон заметил, что горб за спиной рогатого набух и раскрылся, подобно уродливому цветку из живой плоти. Не зная, чего ожидать, Ланн направил Волю на защиту, а в следующее мгновение в горбача одна за другой ударили две стрелы. Шейл бил наверняка — чтобы пронзить со спины сердце, но это оказалось ошибкой. Унизительные страдания похищенных девушек, боль полученных ими ран смешались с жгучей яростью, клокотавшей в груди рогатого, а затем по всем окружающим ударила пульсирующая алым страданием волна.

Приземлившись в нескольких метрах от цели, Ланн сразу же вскрикнул и упал на колени. Каждый сустав, каждая клетка его тела сейчас молили о смерти. Боль была столь немыслимой и интенсивной, что противостоять ей было почти невозможно. Почти. Однажды в детстве платиноволосый пережил куда большие муки — и в этом черпал питающую Волю уверенность, что этому он тоже сможет противостоять.

Побросав женщин и схватившись за оружие, пятеро Свежевателей бросились на него, занося для удара тускло мерцающую в лунном свете бронзу. Мгновение спустя самый правый из них на бегу покачнулся и рухнул ниц, не добежав лишь пару шагов, — в его спину хищным клювом вонзилась стрела. Горбатый, дергаясь в трансе, продолжал стоять на ногах, вцепившись обеими руками в пронзённую насквозь грудь. А сознание Ланнарда окутывал омерзительный смрад.

— Ты не сбежишь от нас, ты выпьешь эту чашу до дна! — шептали ему голоса.

Руки сами собой вскинули меч, отводя в сторону выпад первого подскочившего Свежевателя. А грудь разрывало от боли и мучительных воспоминаний.

— Ты останешься здесь навсегда. С теми, кто был тобой брошен, кого не спасти! — шёпот сотен женских голосов смешивался воедино.

А затем со свистящего котла сорвало крышку. Ланнард заревел и круговым ударом снёс головы сразу двоим нападавшим, а затем метнул меч им за спины — точно в фиолетовый, пульсирующий горб, отчего тот лопнул и разбросал свое омерзительное содержимое по окрестностям. Выпад следующего Свежевателя он принял на предплечье левой руки — синяя аура вспыхнула, но удар отклонила. Правый кулак барона ударил монстра в грудь, навылет пробив кости и плоть. Схватившись левой ладонью за края раны, Белый Барон с хрустом разорвал Свежевателя напополам и бросился навстречу оставшимся двум противникам.