— Джара! Лойт! — будто слова странной магической формулы или молитвы выкрикивал Руэ, хотя слова на скаку давались ему тяжело.

Он всего лишь пытался подозвать собак, не понимая насколько это гиблое дело. Разум мальчишки отказывался понимать происходящее. Парень все еще хотел жить, но в смятении не отдавал отчет своим действиям.

— Что ты делаешь?! Брось! Спасайся!

Руэ попытался притормозить коня, но после окрика Адана, перестал бороться с животным. Юноша следовал за старшим и отчаянно вытеснял из своих мыслей желание вернуться, чтобы попробовать спасти хоть одну из собак. Юнцу бы давно стоило привыкнуть к таким вещам, но возраст еще не успел сделать его черствым к страданию «подручного инструмента».

— За мной! — направлял юнца Адан, ощущая за парнишку ответственность на правах не только старшего, но и более хладнокровного товарища.

К счастью объятых ужасом людей, чудовище от них отстало, ввязавшись в свару с собаками. Беглецы продолжали слышать лай, рычание и визги, которых, как показалось Алану, стало больше. Но звуки удалялись, в то время, как совершившие побег охотники и их лошади приближались к опушке проклятого леса. Еще немного — и деревья расступились перед ними, открывая вид на поля, за которыми находился город. Всадники не остановились, продолжая на всем скаку приближаться к Маэлинну. Лошади под ними всхрапывали, но продолжали нести седоков в безопасность. Они остановились лишь в относительной безопасности городских стен. Им удалось спастись после встречи с чудовищем, хотя охотники в это все еще не верили.

Измученные бегством всадники смотрели на спокойную жизнь городка. Никто в Маэлинне не подозревал о том, что эти двое пережили. Горожане спешили по своим делам, занятые обыденной суетой, в то время как в лесу происходило страшное смертоубийство. Сейчас перед мужчинами выстроился рад решений, которые им нужно было предпринять. Первым делом, Адан одернул себя и Руэ от желания прокричать об опасности за стенами. Паника в городе будет излишней, к тому же люди знают о других смертях. Взять ту же убитую у стен города девушку Клару, которую свита графа нашла перед тем, как отправиться в лес.

Адан подумал и направил коня к таверне, чувствуя необходимость обсудить произошедшее с Руэ и согласовать дальнейшие действия. По крайней мере, нужно было выпить за неожиданное спасение. А вот стоило ли возвращаться в замок, имея все шансы прогневить господ, — хороший вопрос. Они не знали о судьбе остальных людей, отправившихся с графом ан Эссеном. Адан не сомневался, что его заставят вернуться в лес с подкреплением, а он совершенно не хотел вновь встречаться с чудовищем.

Медленно опускалось за горизонт солнце. Полуэльфийка не видела светила, но померкнувшие вокруг краски говорили сами за себя. День догорал, содрогаясь в предсмертной агонии. Эхо приносило холодящие душу визги разрываемых на части собак, ржание лошадей, вопли и крики умирающих людей. Пожалуйста! Не надо! Спасите! Нет! Эти полные отчаяния отрывистые слова врезались в память. В них застыл первородных животный ужас.

— Хватит… — прошептала юная графиня, слыша разворошившие, как осиное гнездо, прежнюю тишину звуки. Будто разъяренные осы, они жалили впечатлительную беглянку, стремясь ужалить каждая побольнее.

Кровавая жатва Зверя происходила где-то недалеко

Руки, губы и тело била мелкая дрожь. Столько боли витало в воздухе. Отчаяние и ужас спутывали мысли. Голоса просачивались в уши даже через плотно прижатые ладони, а возможные сцены кровавой охоты дорисовывало воображение. Звуки будто оживили и тех мертвецов позади, погружая девушку в картину ужасающего кошмара и паники тех, кто умирал в этом лесу.

Эарвен сжала губы, чтобы не выдать себя звуком. Она боялась, что чудовище найдет ее. Неописуемый ужас завладел ей. Все тело превратилось в комок пульсирующего напряжения. Юная графиня сильнее и сильнее сжимала уши и стискивала веки, но попытки отгородиться от ужаса оказались тщетны. Как бы ни хотелось, ничего не прекращалось, а кровавый пир продолжался, обещая затянуться надолго.

По лесу прокатилось рычание чудовища и его подхватили новые крики. Эарвен прижалась спиной к одному из деревьев, снова сползая вниз и садясь на корточки под давлением страха. Эарвен ощутила себя как никогда уязвимой и одинокой, а более того — виновной в своей скорой гибели. Рядом не было никого. Арно понятия не имел, о том, что с ней приключилось и что ее вообще следовало ждать. Даже пугающий строгостью брат просто не знал где ее искать. Эарвен и сама бы себя не нашла… А как бы хотелось почувствовать сейчас не твердость бездушного дерева за спиной, а человеческое тепло и услышать любые обнадеживающие слова. В ресницах девушки задержались горькие и горячие капли искренних сожалений, которые нет-нет, да сорвались вниз по щекам.

«А дома сейчас тепло и спокойно, слуги подают горячий ужин и, непременно, большой яблочный пирог. Дома пахнет грушами и сушеными яблоками. Дома мама. Дома позаботятся, спрячут и защитят от всего», — так думала Эарвен. Она не думала о том, какую суету спровоцировала в замке и насколько заставила волноваться близких. Полуэльфийка вспомнила тепло и уют, пытаясь вытеснить им ужас, но, вместо этого почувствовала, что готова разрыдаться. Юная графиня вовремя зажала свой рот похолодевшими от промозглой прохлады ладонями и подавила так некстати рвавшийся из горла всхлип.