Гомон во внутреннем дворе замка не стихал. Люди наполнили предложенное им для укрытия пространство. Женские причитания, рыдания, детский плач, перемежающиеся с отборной руганью мужиков, слились в единый сонм голосов, который эльфийке хотелось тот час же оборвать, чтобы снова наступила тишина. Но толпа не собиралась расходиться. Илиэндэль чувствовала, что если она сейчас не вмешается, потом будет уже слишком поздно. И пусть не умела черноволосая эльфийка решать такие вопросы, но она твердо понимала, что нужно дать людям то, что они желают получить. А желали эти люди, прежде остального, безопасности. Не защиты на одну ночь, а победы над Зверем, который пугал всех в Маэлинне.

Илиэндэль последний раз взглянула в сторону леса, вспомнила устрашающий волчий вой, а затем приняла решение спуститься вниз. Ее сердце сжалось от страха в этот момент, потому что она боялась увидеть среди привезенных в замок останков своего сына.

Илиэндэль вышла к толпе мещан во внутреннем дворе замка не одна. Шуи и галдеж людей не стихали. Конюхи осмотрели лошадей и засуетились с конями, постепенно расседлывая и уводя измученных животных в конюшни. Стражники вместе с управляющим пытались призвать людей к порядку и выдворить незваных гостей обратно по своим домам. Напуганные бедняки расходиться не торопились, чувствуя себя в крепких стенах Маэлинна намного безопаснее, чем в своих постелях. Ее не ждали, но голоса смолкли, стоило лишь страже объявить о том, что госпожа желает говорить. Илиэндэль спустилась по ступеням во двор, где полдня назад встречала сына. Она хотела зажмуриться и закрыть уши руками, отрицая происходившее, но дальше убегать от тревог было невозможно. Стража окриками и алебардами разогнала толпу, освобождая путь для хозяйки замка. С напускным спокойствием, унимая дрожавшие руки и трепещущее сердце, подгонявшее ее двигаться быстрее, шла эльфийка по грязи, взрыхленной и замешанной множеством ног, пачкая подол богатого платья с вышивкой. Она молчала, приблизившись к привезенным лошадьми людским телам. Вернее, тому, что от них осталось.

В висках стучало от напряжения. Эльфийка волновалась так, как не волновалась даже тогда, когда ей принесли известие о смерти ее любимого первого мужа, стервятниками ворвавщившись в поместье. Тогда она сумела спасти сына и все остальное было не важно. Илиэндэль не испытывала такого ужаса даже когда Иенмар возглавил восстание мещан против покойного Сэвиля ан Маэлинна, и люди ворвались в замок, совершая на глазах у нее и Эарвен жестокое кровопролитие. Илиэндэль так же держала Эарвен подле себя, закрывала дочери глаза, но знала, что с ее детьми все будет хорошо. А сейчас, возможно, оба ее отпрыска мертвы.

Стража осветила факелом для нее первого мертвеца и сняла с тела шлем. Нет, это был не ее сын. Илиэндэль перевела взгляд на тела, от которых остались лишь части. На них не было доспеха, поэтому до Маэлинна они добрались не полностью, лишь частично. Илиэндэль подошла к каждому из погибших, чтобы увериться: Иенмара и Эарвен среди тел не было. Значит, они были еще где-то там, в проклятом лесу. Ее дети могли оказаться живы, пока нет доказательств обратного.

От сердца Илиэндэль лишь слегка отлегло. Настолько, чтобы она смогла говорить. И то, что она собиралась сказать, было страшным.

— Соберите людей в замке и предместьях. Мужчин и женщин, всех, кто может держать оружие. Нужно положить этому конец.

Толпа замерла, заслышав эти слова и осознав, что они касались каждого.

— Мы должны найти графа и всех, кто отправился с ним в лапы чудовища. Если мы сами себя не защитим, нам никто не поможет.

Нелегко дались Илиэндэль эти слова. Не хотела она отправлять подданных на верную смерть, но иного выхода не видела.

Толпа загудела вновь и ей по вкусу это решение не пришлось.

— Мы же погибнем!

— Созовите чародеев! Рыцарей! Наймитов!

— Отправьте гонца в столицу!

— Крылатым талпарам чудовище нипочем!

Илиэндэль знала, что можно было послушать людей и отсидеться в замке в этот раз, но мать вело исключительно чувство беспокойства за своих детей. Если их можно было спасти, то она обязана сделать для этого все возможное.

— Собирайте людей, — жестко сказала она, передавая приказ страже, — Если нужно — ведите силой.

Решение вдовствующей графини было со всех сторон спорным. Желание оставить замок без защиты, собрать вообще всех людей и отправить в лес к чудовищу, рискуя просто-напросто погубить эти жизни, могло быть конечной точкой развернувшейся трагедии. Но с другой стороны, граф ан Эссен мог быть жив и нуждаться в подобной помощи. А если ему удастся вернуться, то разговор с ним уже не будет напоминать беседу с Илиэндэль, так и не решившейся пригрозить подданным смертями, наглядно продемонстрировав свои намерения. Эльфийка не была достаточно жесткой, но, на ее счастье, во дворе оказались мужчины, готовые выполнить приказ и заставить ополчение отправиться в лес. К тому же, оставлять взбудораженную толпу в замке становилось все опаснее. Да и чего грех таить, выслужиться перед господами никогда не будет лишним.

— Слышали волю госпожи? — раздался громкий голос последнего сопровождавшего графа ан Эссена воина, которого Иенмар отправил доставить в замок тело городской покойницы, — Не спасем господина — завязнем в безвластии и надолго останемся без подмоги.

Дальше в ход пошли угрозы и споры, но люди в замке зашевелились.

Уже потом, когда эльфийка, не находившая себе места от волнения, вернулась в свои покои и приникла к оконному стеклу, она узрела процессию, выдвинувшуюся из замка к зловещему лесу. Ополченцы, вооружившиеся вилами да топорами; воины, в доспехах и при оружии; охотники, ведущие перед собой собачью свору… все, как один с факелами и все, как один, объединенные единой целью — найти графа или покончить с чудовищем поскорее.

Беглянка зябко поежилась, кутаясь в плащ. Из-за тяжести эта часть наряда больше мешала ей быстро двигаться, чем спасала от зимнего холода. А вот руки у нее были холодные. Неприятное чувство мерзлоты поползло по ней, спевшись с голодом и страхом. Юная графиня потянулась к волосам, вытягивая их из-под одежд, чтобы стянуть в косу. Так они должны были меньше мешать, да и плетение успокаивало разыгравшуюся нервозность. Нужно было взять себя в руки.