— Как-то узнала. Прослышала про твоё умение составлять песенки-обереги. Вот и услали тебя в Патрикевичи, чтобы Авигея назад не выпустила.

— Так Полина знала и про Авигею??

— Знала. Раньше-то Филонида сопротивлялась сестре, но с каждым годом слабела, пока не сломилась. Она и теперь иной раз может себя прежнюю почувствовать, но не на долго. Авигея всё сильнее в неё врастает.

— Филонида Паисьевна сказала, что её сестра забрала у меня дедку. А Андрей это опровергнул.

— То да, можа частичку и вынула. А Андрей добрать хотел, за тем тебя в шалаш и отправили.

— К чему эти сложности? Он же мог дедку дома забрать!

— Не мог. Нина то с Олежей знали, где ты. Если всего дзядку выбрать, от человека оболочка останется. Пустой он сделается. Вроде дурачка. Андрей в поселке для всех хороший. Не знают про его суть. Да и про Прасковьину тоже. Вот и не стал подставляться.

Баба Чура рассказывала, а сама тянула из угла паутинную нитку. Зося засмотрелась даже, как та, будто сама собой, постепенно сплетается в красивый узор.

— Тебе платочек делаю. Когда у себя окажешься — связью послужит. Случится что нехорошее — на голову его повяжешь и меня услышишь, сможешь совета испросить.

«Когда у себя окажешься»!

При этих словах Зося прямо подпрыгнула. Значит, она сможет вернуться! Это ли не чудесная новость!

Но как же булавка? Она же должна найти булавку? Или — не должна?

— Прасковья тебя в шалаш привела, чтобы дзядку добрать. — баба Чура с лёгкостью угадала Зосины мысли. — Хотя про булавку не соврала. Только сама ты её не отыщешь. И я тут тебе не помощница.

— И что же мне теперь делать?? — Зося немедленно почувствовала себя обманутой. Только что ей посулили скорейшее возвращение домой, а потом оказалось, что это всего лишь слова.

— Венок мне принести. А уж потом думать про булавку. Её учует тот, с кем связь у Филы давняя. Кто часть от её дома, от её очага. Смекаешь про кого речь веду?

— Про… про домового? Филонида Паисьевна… Авигея домового выгнала… Это Прасковья сказала.

— И не соврала. Домового и попросишь.

— Но как я его найду-то?? И если найду — согласится ли он помочь?

— А что в корзинке у тебя? Чьё перо? Один раз он тебя удержал от ночного похода. Когда перо подобрала и с Прасковьей говорила.

— Откуда вы знаете??

— Да уж знаю. Ты, девчоночка, как открытая книга.

Баба Чура довязала платочек, сложила его на лавочке, а потом кликнула сопуху. Попросила, чтобы та подала гребень.

— Вот, возьми. Расчеши волоса. — скомандовала, когда её помощница протянула Зосе деревянный гребешок.

Зося послушно несколько раз провела гребнем по голове, всякий раз морщась, когда остро заточенные зубцы касались кожи.

— Ну ка, начипилось что? Вроде есть немного. Снимай волоски и бросай их в котел. — последовал новый приказ.

— Зачем? — испугалась Зося.

— Чтобы варево тебя признало. Я свой тоже добавила. Да не таращься ты, бросай.

— А ваш зачем?

— Чтоб ты дорогу назад нашла. Карузлик тебя туда проведёт, а обратно — сама.

— Кто это такой? — о карузлике Зося слышала впервые. Впрочем, как и о сопухе.

— Помощничек мой. Ему можно довериться.

— Так странно. Я столько литературы прочитала, и ни разу мне не попались такие… ммм… существа. Карузлик — это ваш домовой?

— Лесной он. Вроде гнома. Снует по пуще, много чего видит, много чего знает. Может дорогу запутать, а может — наоборот. Может к ягодным россыпям отвести или к грибным полянам. Может и места кладов показать. Только ты про них не спрашивай. Не лезь к нему с разговорами. Не любит того. Поняла?

— Не собираюсь я к нему лезть. Очень надо!

— То и хорошо. У тебя есть цель. Про неё думай.

Варево в котелке бурлило и пенилось, сопуха всё помешивала его — до тех пор, пока обломок ветки у неё в руках не начал слабо светиться.

— Поспело! — одобрительно крякнула бабка и велела снимать котел с огня.

Только теперь, глядя на пузырящуюся вонючую жижу, Зося полностью осознала — что ей предстоит сделать!

Воображение живо нарисовало рвущихся в шалаш русалок и остроголовую тень над макушками сосен. Испытать подобное снова она ни за что бы не отважилась!