Ответ пришёл незамедлительно — ему помешала защита!

Баба Чура говорила, что переход защищён. Поэтому Андрей и разливается соловьём, пытаясь её выманить с безопасного места.

И она, идиотка, едва не попалась! Едва не купилась на лесть и обман!

Чтобы окончательно убедиться в том, что она мыслит верно, Зося сделала вид, что зацепилась за кору и захныкала.

— Андрюш, здесь противный сучок. Он держит меня, не пускает. Помоги освободиться!

— Смотреть надо куда лезешь. Глаза тебе на что даны? — тон парня резко изменился. — Выпутывайся сама. И поторапливайся!

Он явно нервничал, выказывая нетерпение, но не делал ни малейшей попытки ей помочь. И Зося решила не продолжать комедию — помахала ему рукой и вернулась назад в хату.

Андрей что-то кричал, но она не прислушивалась, напротив — демонстративно зажала уши. И радовалась, что он не может её догнать.

Сопуха поджидала Зосю у лестницы. И снова бросила веник к ногам.

— Намекаешь, что пора подметать? — вздохнула девушка. — Спасибо, кстати, что вправила мне мозги.

Сопуха качнула головой, то ли принимая благодарность, то ли подтверждая, что пора браться за уборку, и вновь ретировалась за печку. Зосю потянуло заглянуть туда, подглядеть — что скрывается за вылинявшей занавесочкой, но она благоразумно удержалась.

Покрутив в руках веник, подошла к одному из углов, намереваясь хотя бы смести паутину. И залюбовалась на искусно сплетённый узор.

На курсе мифологии им рассказывали, что паутина символ междумирья, что она удерживает миры в равновесии. И каждый из миров спрял паук, точнее — паучиха. Кроме того, читавший курс декан утверждал, что паук тесно связан с домовым. Или даже сам является одним из его воплощений.

Размышляя об этом, Зося продолжала рассматривать паутину, а в оконце что-то поскреблось.

Лёгкое, тёмное метнулось с той стороны, и в голове раскатисто прострекотала сорочья трель.

— Что ж ты, глупая, сделала? — поцокала укоряюще призрачная Прасковья. — Как телушка пошла за волчицею! Знаешь, в чьём дому сидишь? Знаешь, что у него за хозяйка?

— Не знаю… — Зося только подумала, а в ответ сразу же прилетело: «Съест тебя и не подавится! Бежать тебе надо! Бежать, пока поздно не стало. Андрюшка, дурак, напугал тебя. А я помогу. Как раньше помогла. Мне не жалко. Бери ключик и иди сюда. Я по тропочкам безопасным проведу, Чуре на нашей стороне глаза отведу. Надёжно тебя от неё упрячу».

Съест? Съест?!

Разве Чура — баба Яга??

Нет. Точно — нет! Это какая-то ошибка…

— Съест! Точно тебе говорю! От Филы ты смогла уйти, а от неё — не уйдёшь! Прими помощь, не упрямься!

Прасковья продолжала уговаривать Зосю, и девушка невольно начала поддаваться.

Как и в случае с Андреем в голову пополз туман: спутал чувства, принёс с собой страх.

На негнущихся ногах Зося повернулась к лестнице и пошла.

— Это ловушка! Она всё врёт! — надрывался внутренний голос, но Зося не могла сопротивляться чужой воле.

Веник выпал из рук и рассыпался на прутики, но занавеска на закутке даже не дрогнула — в этот раз сопуха не стала ей помогать.

— Иди, иди. — торопила Прасковья. — Тебе никто не помешает. Помнит сопуха, кто ей рот зашил. Не сунется!

Зося попыталась ухватиться хоть за что-нибудь, но пальцы будто срослись друг с дружкой.

Она уже почти дошла до лестницы, как вдруг перед ней с потолка спустился на толстой нити паук. Мохнатая тушка размером с кота тяжело шлёпнулась на пол, блеснули глаза на морщинистом почти человеческом лице, замелькали длинные суставчатые лапы, сплетая вокруг девушки прочную сеть-паутину.

Напрасно Прасковья требовала от Зоси выйти, напрасно кричала и звала. Сжавшись под прозрачной сетью, Зося заткнула уши и зачем-то зажмурилась. Да так и просидела до возвращения бабы Чуры.

— Зачем я им? — это был первый вопрос, который Зося задала невидимой хозяйке хатки.

— Подумай. На то есть причина.

— Да какая причина? Я сама в Патрикевичи приехала. Меня никто не звал!

— Ой ли? Так-таки сама? — баба Чура раскладывала на столешнице принесённый из леса улов.

Незнакомые Зосе цветы, резные листья папоротника, несколько древесных грибов, букетик из земляники и единственный, приличных размеров боровик словно сами по себе выплывали из корзинки, неспешно опускаясь на деревянную поверхность.

— Сама. Меня Петька попросил, конечно…

— Значит, всё же — не сама? А по наущению.

— Но он лишь попросил. Я могла и отказаться.

— Что же не отказалась? То-то.

Бабка была совершенно права! Зося почему-то и не подумала отказаться! С лёгкостью согласилась помочь постепенно отдалившемуся от неё и, в сущности, ставшему чужим человеку!

— Неужели всё было подстроено? И какая Петьке от этого выгода?

— Может и не ему, а той, что рядом вьётся.

— Владиславе? Полине! Но… зачем??