Про меня он забыл. А зря. Я, благодаря его заклинанию обрел возможность двигаться. Он словно сбил с меня путы. Я глянул на ворочающегося Никифора, что отчаянно пытался дотянуться до пистоля, на Жарова, что ошалело вращал глазами, плохо понимая где он. И на сбившего дыхание, но быстро приходящего в себя, Крестовского. Перевел взгляд на уменьшающийся вихрь.

Никакого котенка там не было. Просто темный, закручивающийся уранганчик. Хотя больше похоже на бумажный кулек, куда плюют кожурки любители семечек. Если его направить в лицо и раскрутить.

Я не знал, кто такой «ключник» и что он делает и зачем он вообще. Но судя по тому, что Федор был готов отдать жизнь, лишь бы отправить котенка в вихрь, он был весьма важен. Интересно, если Крестовский победит, он сумеет извлечь котенка из вихря?

Обо всем этом я думал, медленно переползая за кресло. И лишь когда нас с Федором оно и разделило, бросился к вихрю. Я не понимал, что делаю, не знал, что за вихрь такой, но Крестовский называл его проходом, значит, он куда-то ведет.

Не дав себе возможности сомневаться, я прыгнул и рыбкой влетел в вихрь. За спиной раздался полный отчаянья и боли вопль Федора, и три слившихся в один выстрела.

Ничего не случилось. Я ожидал, что чудовищные жернова злой и злобной темной силы превратят меня в муку, а сама сила затем развеет меня по ветру. Но ничего страшного не случилось.

Тело мое, насколько я могу судить, цело. Боли я не чувствую. Вообще ничего не чувствую, кроме горящих огнем ладоней. Похоже приземлился я не очень удачно.

Я ждал, что разум мой не выдержит прыжка в крутящуюся тьму. Но и этого не произошло. Разум выдержал. Я надеюсь.

Интересно, есть ли какой-нибудь тест, чтобы проверить себя на сумасшествие?

Ощущения странные. Сознания я вроде бы не терял, головой не ударялся, наверное, точно могу сказать, что она не болит. Вообще ничего не болит. В голове стройный поток мыслей о том, что прыгнуть сюда за котенком ужасная идея, и только мне в голову она могла прийти.

Поток стройный, мысли следуют одна за другой и каждая из них логична. Однако поток их уж больно широк, словно дамбу или плотину какую прорвало, только и успевай дырявым ковшиком вычерпывать. В моем случае обдумывать.

Анастасия Павловна сотню, если не тысячу раз говорила, что нельзя доверять незнакомцам, обещающим показать котят или щенков. И я ведь мог ее послушать. Разве старая ведьма, хоть раз, обманывала? Никогда! Она всегда заботилась о нас, детях графа Сонина, стремилась сделать нашу детскую, наивную жизнь лучше, приятней, безопасней. Не сейчас, потом, когда мы вырастем. Если вырастем. Сейчас она и сама могла за нами присмотреть и не позволить слишком сильно ошибиться или навредить себе. А уж потом, когда станем взрослыми, мы сможем вредить себе сколько угодно. Главное, что она сделал сейчас все, и ответственность полностью на нас.

Впрочем, и Анастасия Павловна иногда ошибалась, а я на собственной шкуре прямо сейчас проверял ее слова, и дополнял их. Нельзя ходить не только с незнакомцами, но и знакомцам доверять нельзя. Деда Федора я знал. Не близко, но кто он в целом представлял. И котенок у него был, я видел его собственными глазами.

Более того, я прекрасно знал тех, кому он служит. Я полностью доверял им.

Прекрасно знал кого? Крестовского? Светлану? Мне сказали, что я их знаю, мне сказали, что они обо мне позаботятся. Мне сказали, чтобы я доверял им. И сказал человек имени которого я не знаю. Только фамилию. Я и видел его два раза. И он сотрудник Комитета. С чего мне ему доверять? С того, что он мне так сказал.

А еще с того, что не оставил мне никакого выбора.

Как выясняется личное знакомство ничего не значит. Как и поручительство других, тоже мало, но чуть больше, знакомых людей. Они говорили, что он хороший, а он обманул и их. Или не обманывал, просто проснувшись однажды утром решил стать плохим. А может и не плохим, только чуть эгоистичным, но методы плохие выбрал.

Украл бы хозяйского барахла тысяч на двадцать никто бы и не заметил. А тут, троих убил, а, по его словам, четверых, еще двоих пытался, кошек домой притащил, черные проходы куда-то по всему дому открывает.

Меня он прыгать сюда не заставлял. Я сам. Кстати, а куда это сюда?

Мне с трудом удалось унять бесконечный поток мыслей. Я попытался открыть глаза, не вышло. Или вышло, но вокруг меня была такая кромешная, непроницаемая тьма, что разглядеть хоть что-то я не мог. Попробовал пошевелить рукой, результат тот же. Рука не сдвинулась, более того, я почему-то забыл, как отдавать ей команду. Нет, как именно, я помнил и понимал, но команда уходила, а рука не двигалась. Я не чувствовал тела. Совсем. Только горящие огнем ладони. И это не темнота вокруг, это мои закрытые перед прыжком веки.