Призрак завизжал бы, если бы мог, отпрыгнул в сторону, вскочил на камень, оглянулся на меня и помчался прочь.

Глядя ему в спину, я наметил проход куда-то вглубь пещеры. Потом схожу, может быть, когда выход искать буду. Сейчас важнее другое.

Я наклонился над котенком, как делал до того призрак, посмеялся над сравнением, поднял животное. Даром что мелкий и дохлый, но руку котенок оттянув солидно. Я развязал веревки на лапках, сорвал с мордочки кляп. Котенок открыл желтые глаза, глянул на меня и задрожал.

— Замерз, кроха, — усмехнулся я. — Ну, иди сюда!

Я расстегнул китель, сунул животинку внутрь, прижал к груди. Сам же сел на пол и привалился к шершавой стене. Сейчас согрею котика немного и начну думать, как выбраться отсюда.

Сейчас. Не до того, как сломя голову броситься спасать, черт возьми, котенка. Честное слово, как девчонка маленькая, ой смотрите какой миленький, а давайте все дружно умрем, спасая его. Впрочем, почему все, не надо всем, достаточно одного меня.

А еще Степана, Агнешки, двоих неизвестных мне мальчишек. Жаров размазавший кровь по стене наверняка выжил, такие как он от удара головой не умирают. А на счет самого Федора не уверен. Я слышал три выстрела, а пистолет был в руках Крестовского и с такого расстояния Петр Андреевич даже сильно пьяным не промахнется.

Кто ты, черт тебя возьми, такой черный котик с белой кисточкой на хвостике? Почему ты так важен, что за тебя дерутся и рискуют жизнью? Надо как-то выбираться отсюда с тобой вместе. Выберемся, отдам тебя Светлане Юрьевне, пусть решает, что с тобой делать.

А если скажет утопить в ведре? Не позволю! Что я, зря что ли жизнью своей рисковал. Не дам убить котенка! Себе заберу.

Ответом моим мыслям стало мурчание пригревшейся крохи. Значит, так и сделаю.

Котик отогрелся. Он мурчал, закатив глаза от наслаждения, вытягивал лапки и острые коготки впивались в одежду. Я радовался, что на мне что-то вроде военной формы и ткань достаточно прочная, чтобы не быть проткнутой коготками котенка.

Котенок отогрелся, а вот я замерз. Я прижал его к груди и там, где черная шкурка касалась моего тела, было чудовищно холодно. Мне казалось, что даже кровь замедляется в том месте. Я уже начал грешить на котенка, на то, что он сама Тьма в кошачьем обличье и потому такая холодная, но рука, которой я его гладил оставалась теплой. Ладонь чувствовала холод, но это был холод замерзшего крохотного тела.

Изо рта шел пар. Я не ощущал холода, кроме места, где ко мне прижимался продолжающий мурчать котенок, но пар изо рта шел. Густой, больше похожий на туман, чем на выдох, он поднимался к потолку и исчезал там, куда даже Тьма дотянуться не в состоянии.

Я проследил за очередным своим выдохом, дождался, когда он поднимется высоко и снова попросил Тьму показать мне, что там. Она не отреагировала, как и прежде. Она могла все, могла ощупать каждый камень, могла найти мышиную норку или трупик жука за камнем, но не хотела подниматься вверх. Мне было интересно, что там, но заставить ее я был не в силах, а просьбы она игнорировала.

Их я не заметил. Темные на темном фоне, они сливались с тьмой, становились с ней единым целым. Я понял, что что-то изменилось лишь потому, как потяжелела греющая меня Тьма.

Котенок перестал мурчать, открыл желтые глаза, посмотрел на меня и повернулся внутрь пещеры. Ушки его стали торчком, хвост напрягся, поднялся, как у скорпиона. Он высунул голову из кителя, втянул воздух, выгнул спину, а в ладонь мне впились острые, как иглы когти.

Не котенок, кот боевой! Я усмехнулся, погладил его по голове.

— Ну, и чего ты вскочил? Чего шею гнешь? Нет здесь никого, кроме нас с тобой.

Я попытался уложить котенка, но тот ответил мне утробным и очень злым рычанием. Я не стал настаивать, сам всмотрелся в сторону, куда глядело животное и замер.

Одна. Две. Нет, четыре похожих на человеческие, тени медленно плыли к нам. Шея котенка выгибалась все больше, он был готов броситься в драку, и я его понимал.

Дед Федор спеленал его аки младенца и даже рот ему заткнул, и сюда забросил, а здесь эти. Когда чего-то хорошего желают, то так не поступают. Вряд ли эти ребята идут к нам с самыми мирными намерениями. Не вижу ни пирогов, ни печеной щуки, ни наливки. Ведь так, кажется, дорогих гостей встречают?

Боль пронзила ладонь. Котенок, будь он неладен, спрыгнул с нее, не особо заботясь о сохранности, ни своей, ни чужой. Он выгнул спину, поднял хвост трубой, выпучил глаза и шипел, стараясь казаться большим и страшным. Ни то, ни другое у него не выходило, но выглядело забавно.

Я, улыбнулся, наклонился, намереваясь подхватить его и спрятать. В тот же момент из неровного строя теней вперед вырвалась фигура, полы черного плаща заколыхались словно крылья огромной манты и в нашу сторону полетел сгусток тьмы, на ходу набирая силу и скорость.

Я видел летящий в меня шар. Видел, как он приближается, но тело мое шло вниз, левая рука сложилась в ковш, готовая схватить выгнувшего спину котенка.

Все. Я не успею. Либо я сейчас прыгаю в сторону и быть может спасусь, но тогда котенок наверняка погибнет, либо я пытаюсь спасти его и погибну сам.