Перевозимый спецконтингент заметно приуныл. А после большой выгрузки, произошедшей недалеко от космодрома Байконур, бесконечная череда зеков, поочерёдно конвоируемых солдатиками до отхожего места, сильно поредела. Обычно конвой грубо поторапливал арестантов, а теперь эта процедура протекала почти без окриков.

Шло время, и когда я почувствовал, что пункт назначения близок, на одной из станций, находящихся на восточной границе Казахской ССР, из вагона высадили всех оставшихся зеков. После этого никого в освободившиеся камеры не загрузили. Я ожидал, что за мной тоже приедут, однако вместо этого вагонзак прицепили к почтовому поезду, и тот направился дальше в сторону Узбекской ССР.

И только в этот момент стало понятно, куда именно меня везут. Я уже знал, что на территории Афганистана появилась опасная аномалия. Похоже, тем, кто с ней работает, понадобилась консультация профильного специалиста. Одно непонятно, как они могут игнорировать кровавый инцидент, произошедший на зоне?

Узбекистан встретил потеплением. Больше не надо было натягивать шапку-ушанку на голову и кутаться в фуфайку во время сна. Да и на душе как-то потеплело. Ведь Узбекская ССР, командировочному лейтенанту московской милиции, Гене Строеву, нравилась всегда. В прошлой жизни мне здесь пришлось по душе почти всё. Приветливость и хлебосольность простых людей. Степенный уклад, их неторопливой жизни. Восточный колорит и флёр сказочной таинственности, окутывающий необычные пейзажи и поселения.

А какая здесь еда?! Плов, лагман, бешбармак, самса, манты, шурпа, катлама… — этот список можно было дополнять бесконечно. И по-настоящему вкусно — это готовят только в восточных республиках СССР. А какие здесь фрукты, виноград, хурма, инжир, финики, арбузы. Ну а лучше дынь, чем узбекские, я нигде не встречал.

Правда, надо признать, далеко не всё здесь было так уж радужно. Конечно, местные, со временем приняли советскую власть и привыкли жить в Союзе Советских. Пионеры носили галстуки и охотно становились комсомольцами. Партийные органы рулили республикой и отчитывались перед Москвой о рекордных показателях. Но если копнуть глубже, и немного поскрести любого местного шишку, под кумачовым лоском коммуниста, почти всегда скрывался настоящий восточный бай. А как известно, любой бай хитёр, коварен и жесток. А ещё он всегда держит кинжал за пазухой и всегда готов ударить исподтишка.

Меня захлестнули воспоминания, заставившие восстановить в памяти цепочку событий, которые в этом варианте реальности пока не произошли. Я вспомнил, как молоденький лейтенант Генка Строев первый раз сел в поезде Москва-Ташкент и не отлипал от окна всю поездку.

Жаль, что силёнок выглянуть наружу с помощью теневика пока не хватало. Пришлось закрывать глаза и представлять, как поезд неумолимо приближается к столице Узбекской ССР.

Ташкент. Я там бывал множество раз в прошлой жизни, но только на несколько лет позже нынешних событий. Наведывался периодически начиная с восемьдесят третьего и вплоть до восемьдесят девятого года.

За этот период у меня накопилось семь больших командировок в Афганистан, прямо за речку. Самая маленькая из них продлилась месяц. А самая большая, затянулась на полгода.

На ту сторону границы обычно перелетал на военно-транспортных самолётах из Чирчика до Кабула или Баграма. А вот назад пришлось трижды возвращаться через перевал Саланг по длиннющему туннелю. Через Амударью перебирался по новенькому мосту, построенному нашими военными строителями к концу Афганской войны.

После того как Союз, по словам свежеиспечённого генсека Горбачёва, выполнил свой интернациональный долг, советские войска вывели из Афганистана. Это произошло в восемьдесят девятом, но война в Афгане, как оказалось, впоследствии, поселилась навсегда. По крайней мере, до моего последнего дня прошлой жизни, она всё так же терзала измученную страну.

Невесёлые мысли, всколыхнули глубокие слои сдвоенной память, оживив образы афганских милиционеров, которых я подготавливал как инструктор, прикомандированный к структурам правопорядка, по линии МВД СССР. Некоторые из местных тогда стали для меня друзьями и боевыми товарищами. И почти все из тех, кого я готовил, погибли на разных этапах бесконечной войны.

Сейчас в семьдесят девятом, они все живы, как и те пятнадцать тысяч советских солдат, которые совсем скоро начнут отдавать свои жизни, выполняя интернациональный долг.

Поезд больше нигде не останавливался, так что вагонзак добрался до Ташкента, примерно к десяти часам утра, пятого декабря. Ровно за двадцать дней до официальной даты начала войны.

Как только вагон остановился, караул зашевелился, явно дав понять, что эта точно моя остановочка.

В момент, когда мои руки и ноги начали сковывать специальными кандалами, я ожидал услышать звук приближающегося к путям автозака, но ничего подобного не произошло. Вместо этого послышался звук подъехавшей легковушки. Кажется, Волги.

Молоденький сержант, застёгивающий за моей спиной браслеты, переволновался. Воспользовавшись этим, я сумел зачерпнуть немного выделяемой парнем энергии, и на пару секунд сделал стенку вагона прозрачной.

Снаружи увидел четверых. Два милиционера в форме. По внешнему виду, похожи на местных. Ещё двое в цивильных костюмах. Разумеется, все четверо с пистолетами. Причём я успел рассмотреть, что облачённые в гражданку сотрудники, вооружены знакомыми мне по службе в подразделении ликвидаторов, модифицированными пистолетами ТТ.