Внимательно следя за происходящим вокруг, я не заметил к себе повышенного интереса внутри барака и на построении в локалке для утренней переклички. Затем я отправился с остальными мужиками на промку и спокойной отработал в цеху распиловки, первую половину смены. Спокойно сходил в столовую. Там тоже всё прошло нормально. И только после обеда появилось чувство нарастающего напряжения.

Нет, мой затылок не ощутил холодное дыхание, предвещающее неизбежную опасность. Да и окружающие уголовники вели себя, как обычно, но нечто неосязаемое бесповоротно изменилось.

А первый звоночек пришёл оттуда, откуда не ожидалось. За полчаса до конца смены в отгороженную часть деревообрабатывающего цеха, прибежал заместитель начальника производства Кучин.

В среде арестантов он носил погоняло Куча. Изначально был обычным зеком, отбывающим срок по экономической статье. Бывший начальник обувной фабрики, был подпольным цеховиком и сидел за выпуск неучтённых партий продукции. Разумеется, арестантом он был не простым, а очень полезным для администрации зоны. Именно поэтому он пользовался большими привилегиями и даже жил отдельно.

Заправляющие внутри чёрной зоной воры, с ним тесно взаимодействовали. Признавали его определённого рода авторитет, в среде обычных мужиков и считали его весьма полезным фраерком, которого можно и нужно использовать в своих корыстных целях.

На меня Куча никогда не орал, как и на всех тех, кто стабильно выходил на работу и делал её лучше других. Полгода назад предложил стать звеньевым на участке распиловки брёвен. Тогда я от предложения отказался, ибо просто молча работать, мне нравилось больше, чем быть кому-то обязанным.

Сегодня Куча, заявился в самом конце смены, приказал выключить оборудование и собрал нас возле линии подачи пиломатериала.

— Значатся так мужики, сейчас все, кроме Молчуна, бросают все дела и отправляются на железнодорожную ветку. Тепловоз полчаса назад восемь платформ с бревном под козловой кран загнал. Надо пойти и стропалям помочь всё это дело оперативно выгрузить. Сами понимаете, завтра суббота, а эти ленивые обалдуи одни до переклички не управятся. А нам сегодня до отбоя, кровь из носу, надо пустые платформы очистить и отправить на станцию.

Подобное случалось не раз, так что мужики особо не роптали. Все знали, часы переработки Куча им в табель поставит, да и с прогрессивкой по итогам месяца никого не обидит. И только одно настораживало. Меня обычно отправляли вместе с остальными, разгружать поступивший на территорию зоны лес.

Куча явно понимал, что это выглядит необычно и потому указал на пять брёвен, которые работяги уже закинули на линию, но распустить на доски не успели.

— Молчун, а ты останешься и добьёшь загруженный пиломатериал. А то негоже на выходные это добро здесь оставлять. После этого стружку можешь особо не прибирать. Так, немного отгреби лопатой от рабочих механизмов. В понедельник выйдете и вместе всё уберёте.

Этот повод, оставить меня одного в цеху, звучал вполне правдоподобно. Тем более, именно я был самым ловким оператором на линии распиловки. Однако я заметил бегающие глазки начальника с затаившимся в глубине страхом.

— Ну так чего, Молчун, ты всё сделаешь? — спросил Куча, при этом явно напрягшись.

В ответ я коротко кивнул, а затем по-звериному оскалился, да так, чтобы он увидел мои зубы. Куча, инстинктивно стушевался, и дёрнувшись, отступил на шаг, тем самым подтвердив опасения. Затем он взял себя в руки и резко развернувшись, поспешил обогнать начавших уходить мужиков.

Конечно, я уже знал, что произойдёт дальше, но просить помощи у кого-либо было бесполезно. Тем более так уж получилось, что к возможному наезду блатных я давно подготовился. И если честно, даже немного радовался, что это произойдёт именно сегодня. Ибо глубоко в душе понимал, ещё пара месяцев подобной жизни и я сам сорвусь и наделаю нехороших дел.

Не дожидаясь, когда работяги с начальником свалят, я взобрался по лестнице на площадку оператора и подошёл к пульту управления. Включил линию и загнал первое бревно на подающую станину. А пока циркулярные пилы распускали дерево на доски и горбыль, начал готовиться к самому худшему.

Первым делом проверил, осталась ли нетронутой та закладка, что я заранее припрятал под пультом. Затем попытался дотянуться до собственного хранилища энергии и, как всегда, ничего там не обнаружил.

После изгнания золотого истукана и запечатывания сибирской аномалии я не мог собирать даже ту энергию, что иногда выплёскивалась из обычных людей, в момент эмоциональной встряски. Я продолжал ощущать проходящие сквозь меня потоки силы, но она утекала словно вода сквозь пальцы. Иногда получалось воспользоваться редкими всплесками человеческих эмоций и немного зачерпнуть, но вызванный к жизни, простейший теневик, без постоянной подпитки, не мог просуществовать больше двух-трёх секунд.