Шрифт:
«Я мечтала… Стоп! Как он сказал?!»
3
Если верить очередной порции всплывших в памяти воспоминаний, в прошлой жизни ему приходилось слышать и читать про Тропы, пересекающие Старые графства. Никто, однако, не мог сказать, что это такое. Была ли замешана в этом деле магия и если да, то какого сорта? Являлись ли Тропывсего лишь искусно замаскированными дорогами и тропинками? Существовали ли они на самом деле или были плодом вымысла?
Сам он до сих пор по Тропам не ходил. Во всяком случае, такого факта в его воспоминаниях не фигурировало. И вот это случилось, и Виктор ди Крей стал одним из немногих чужаков, кому посчастливилось пройти по одной из них. Теперь он наверняка знал, что Тропы не сказка, но так и не понял, что они такое. Он не мог исключить присутствия магии, поскольку сам, кажется, магии не ощущал, но и судить беспристрастно о природе путей, по которым прошел из одной части хребта Подковы в другой, миновав за ночь как минимум пол сотни миль, не мог тоже.
«Все возможно…»
– Господин ди Крей!
«А девочка, гляди-ка, вполне ожила».
– Как ты себя чувствуешь, Тина?
– Гораздо лучше, как ни странно…
– Вообще-то не странно, – улыбнулся он. – Еще одна щепотка пыльцы волчатника… Ты забыла, что у меня острый нюх? Впрочем, что-то еще… Постой-постой… Корень ребня? Точно! Ты жевала корень ребня. Ты знаешь, что от него может быть понос?
– Знаю.
«Знает! Как интересно! И кто же обучил этого ребенка травному искусству?»
– И как же ты поступила? – спросил он, уже почувствовав ответ в ее дыхании.
«Н-да… учитель не из последних!»
– Я добавила лист лимонника.
– Разумно. Ты хотела о чем-то поговорить?
– Да. – Они были несколько впереди основной группы и могли говорить, не опасаясь быть услышанными. – Я хотела спросить вас о Сандере.
«Почему я не удивлен?»
– Что ж, – предложил Виктор вслух. – Спроси!
– Что вы о нем думаете?
– Много чего, – улыбнулся ди Крей. – Он любопытный человек, ты согласна? А у такого рода людей, как правило, больше двух качеств, я ясно излагаю свои мысли?
– Пожалуй, да, – согласилась девушка. – Меня беспокоит только…
– Что? – насторожился Виктор, у девочки, как он успел убедиться, было неплохое чутье на разного рода интересности.
– Знаете, как говорят, небольшие неточности заставляют сомневаться в искренности рассказчика.
– Знаю, – ухмыльнулся Виктор. – На западе говорят, маленькая ложь рождает большое недоверие. В чем он погрешил против истины?
– Из его рассказа получается, что я попала в приют сразу после рождения. Месть бывшей любовницы Захария, служившей в доме Веры…
– Похоже на правду.
– Но не правда.
– Ты знаешь что-то, что неизвестно Сандеру? – предположил Виктор.
– Ада рассказала мне еще в начале путешествия, что – со слов прежней старшей дамы-наставницы – меня приняли в приют уже взрослой девочкой. Мне было лет десять или одиннадцать, а до этого я воспитывалась у приемных родителей.
– Если так, ты должна это помнить, – удивился ди Крей. – Разве ты не знала этого, пока Ада тебе это не рассказала?
– В том-то и дело, что не помню!
«Похоже, не у одного меня зияет в прошлом черная дыра!»
– Возможно, ты болела…
– Да, это возможно, – согласилась Тина.
– Ада считает, что мои приемные родители умерли от поветрия тысяча шестьсот сорокового года…
– Легочная лихорадка! – вспомнил ди Крей. – Если ты болела и выжила, то могла потерять память. Такое иногда случается и со взрослыми, если воспаление переходит на мозг… А ты была ребенком.
– Я понимаю, – согласилась Тина. – Но почему Сандер не упомянул про этих людей? Он не может о них не знать! У него слишком подробные сведения обо мне, чтобы думать иное.
– Ну, я не был бы столь категоричен, – возразил ди Крей. – Жизнь сложная штука, и побудительные мотивы людей, действующие в том или ином случае, способны иногда более чем удивить.
– Я понимаю, – повторила Тина. – Но это не все.
– А что еще?
– Он бастард де Риддеров.
– Вот, значит, почему ты меня расспрашивала…
– И вы, господин ди Крей, рассказали о троих Риддерах, вернее, Риддером следовало бы считать только барона Роланда. Его брат Агнус, наверное, так и остался Ридером?