Виктор с удовольствием оттер с кожи грязь, чувствуя, как жар постепенно нагревающейся парной бани входит в промерзшую в горах плоть. Пар пах травами и кедровой смолой. Вода была прозрачна. Гладко выструганные доски пола, горячие и влажные, ласкали подошвы натруженных в пути ног.

– Благодать! – простонал откуда-то из клубов пара Ремт Сюртук, упорно изображавший за компанию с ди Креем и Сандером Керстом тщательную и совершаемую не без видимого удовольствия помывку.

– А то! – поддержал нематериальную сущность Виктор, отметив краем сознания, что чем дальше, тем больше мастер Ремт напоминает ему кого-то, кого он – настоящий – знал когда-то, да забыл.

– Мэтр Керст! – позвал он, пытаясь отделаться от неприятного чувства, что все-таки может, если напряжется и хорошенько подумает, вспомнить, кем был Ремт Сюртук в другой жизни и как его там звали. – А что вы нам недосказали, когда рассказывали о рождении Тины?

– Что вы имеете в виду? – Керст смотрел на него прямо и взгляда не отводил, что для голого человека и всегда непросто.

– Ну, например, как нарекли девочку при рождении. Ведь есть же у нее настоящее имя?

– Ивон. – Ответ прозвучал сразу, без запинки.

«Не растерялся… Или и терять было нечего?»

– Вы уверены?

– Вы спросили, я ответил, – несколько неприязненно, но все еще в пределах вежливости бросил Керст. – Что-то еще?

– Как Ивон попала в приют?

– Насколько можно понять из документов, отец Тины находился в то время на войне, мать – умерла родами. Девочка осталась на попечение домоправительницы, у которой, я, кажется, об этом уже упоминал, имелись свои планы на Захарию и…

– Тина попала в приют после поветрия сорокового года…

– Этого я не знал, – удивленно пожал плечами Сандер. – Все, что я знаю, стало мне известно из бумаг, хранящихся у моих бывших хозяев.

– Да, да! – подал голос из облака пара Ремт. – Мы помним, Линт и еще один Линт, и, прости господи за сквернословие, Популар.

– Я не искал Тину специально. – Сандер сделал вид, что не услышал реплики мастера Сюртука, но и с самого начала говорил с одним только ди Креем. – Я знал, куда ехать и где найти девушку. Все это содержалось в деле о наследовании. По-видимому, кто-то проделал эту работу до меня. Так что до этой минуты я полагал, что Тину передали в приют сразу после рождения и намеренно выбрали для этой цели далекий от столицы город Аль.

– Звучит убедительно, – подал голос Ремт.

– Звучит, – согласился Виктор.

Сандер показался ему искренним, но в прошлой жизни он встречал, кажется, и не таких «искренних» людей, способных лгать в глаза, не моргая, и, разумеется, при этом не краснеть. Но, с другой стороны, отчего он должен подозревать всех и каждого в обмане? Он всего лишь проводник.

«Я проводник! А он частный поверенный с клейменым мечом на бедре. А она без пяти минут герцогиня и бог знает что еще…»

– А что это у вас там такое, сударь? – спросил вдруг Ремт, появляясь из горячего тумана. – Не то чтобы это было вежливо с моей стороны, но любопытство не порок. Вы простите мне мою наглость?

– Смотря что вы имеете в виду, – нахмурился Керст.

– Татуировку, – безмятежно улыбнулся мастер Сюртук. – Это же у вас непременно татуировка была на правом плече, или как?

– Нет, – холодно улыбнулся Сандер. – Никак. Меня укусил тарантул, мохохвост, если знаете, что это за тварь. Лекаря рядом не оказалось, и один добрый человек выковыривал яд острием кинжала.

– По живому?

– Ну, я вроде бы жив. – Несмотря на все свое раздражение, Сандер Керст незаметно для себя оказался включен в диалог с так нелюбезным ему Ремтом Сюртуком. Виктору оставалось лишь посмеиваться мысленно, слушать небезынтересный разговор и мотать на ус.

– Значит, просто потыкал мечом…

– Кинжалом!

– Уверены?

– Мне было тринадцать лет, и я помню эти события, как будто они произошли только вчера.

– Да, такое не забудешь…

– Уж поверьте! Это все, или у вас накопились ко мне и другие вопросы?

– Ну, извиняйте! – всплеснул руками Ремт. – Обидел вас ненароком? Утомил въедливостью? Ужос! Приношу свои нижайшие, как их там?

– Неважно! – отмахнулся Керст, чье настроение, судя по всему, было окончательно испорчено. – Извинения приняты… и спасибо за компанию!

Он по-быстрому ополоснул голову и поспешил вон.

– Экий ты нечуткий, Ремт! – усмехнулся ди Крей.

– Я чуткий! – возразил Ремт. – А он, между прочим, врет. Это не нож, а меч.

– Я заметил, – кивнул Виктор.

«Еще одна маленькая ложь?»

– А наковыряно так, потому что самому себе операцию делать длинным мечом ужасно неудобно. Мечом даже зарезаться по-человечески замудохаешься, а уж татуировку снять…

– Может быть, ты, друг мой Ремт, и рисуночек рассмотреть сумел?