— Там люди, — наконец сказал я. — Они ждут нас. Они... Они знают... — Я сглотнул. — Знают, что мы идем.

— Вы ошибаетесь, — возразил Каззетта. — Мы почти у цели. Победите свои страхи, Давико.

— Най, — покачал головой я. (Душа дракона буквально гудела от удовольствия, предвкушая резню.) — Они ждут. — Я чувствовал затаившуюся злобу. — Я ощущаю запах стали. Это... Это засада.

Формулируя эти истины и пытаясь облечь их в слова, я испытывал драконий голод.

Каззетта приглушил фонарь. Озабоченно посмотрел на меня. Я понял, что вспотел, почти поглощенный вожделением дракона; наша кровь, чужая — ему все равно.

— Их... ч-четверо.

Челия неуверенно переводила взгляд с меня на Каззетту.

— Откуда тебе знать?

Я опасался, что драконий голод — в действительности песня сирены, приманивает к нам врагов. Жажда крови пропитала мое тело. Казалось, я пылаю, как сигнальный огонь. Дракон хотел, чтобы я закричал, привлек к нам внимание, спровоцировал схватку. Чтобы он смог насытиться.

— Они близко, — произнес я сквозь зубы. — Впереди, в тоннеле. Знают, что мы должны пройти здесь, и собираются нас убить.

Все мои силы ушли на то, чтобы выговорить эти слова.

Каззетта прищурился:

— Это вам говорит драконий глаз?

— Я его чувствую. Да, как будто его чувства принадлежат мне.

Глаз буквально пульсировал жаждой убийства. Необузданным желанием кормиться, не заботясь о том, кто из нас, теплокровных животных, попадет к нему в зубы и когти. Его присутствие в моем разуме росло, эта вибрирующая мощь грозила разорвать меня.

— У них мечи, — выдохнул я.

— Четверо? — переспросил Каззетта. — Вы уверены?

Я смог только кивнуть.

— Луки? Арбалеты?

Я не чувствовал крылатых зубов, только длинные стальные когти...

— Н-най. Мечи.

— Как далеко?

Я знал расстояние со сверхъестественной точностью, но никак не мог перевести его в человеческие единицы измерения.

— Впереди... В третьей... арке. Я их там вижу. — Я вздрогнул от нового чувства. — Они знают, что мы идем.

— Подержите фонарь, — сказал Каззетта Челии, внезапно приняв решение. — Сосчитайте до шестидесяти, затем медленно идите вперед.

К моему изумлению, он стал раздеваться — развязывать брючный пояс, расстегивать пуговицы на колете, снимать рубашку. Челия широко распахнутыми глазами наблюдала за оголением Каззетты, но тот не обращал на нее внимания.

— Когда сосчитаете до шестидесяти, начинайте шуметь, — сказал он. — Как будто вы глупые, напуганные дети архиномо. Не скрывайте своего приближения. Мне нужно, чтобы вы отвлекли убийц.

Тело Каззетты испещряли кошмарные шрамы — этакий гобелен с вытканными на нем следами плетей и клинков, с порезами и ожогами. Я никогда прежде не видел стилеттоторе голым, и теперь не мог отвести взгляд, рассматривал реберную клетку, узкий таз, жилистые бедра, вислый пенис — и повсюду, повсюду шрамы. Кружевное плетение пыток и страданий. Каззетта не дал нам времени вдоволь изучить себя и соскользнул в грязные воды сточной канавы.

— Считайте до шестидесяти, — напомнил он.

Зажав в зубах кинжал, стилеттоторе скрылся под зловонной поверхностью. Осталась только рябь на смердящей черной жиже.

Глядя на то место, где он нырнул, Челия содрогнулась, но заговорила, как велел Каззетта:

— Униц, дуиц, терц, куаттра, чинкуа, сецца, сетта...

Ее счет был ровным и размеренным, словно сердцебиение. Каждое число слетало с ее губ подобно молитве Амо.

Пока она считала, мы стояли рядом и смотрели друг на друга. Взгляд ее темных глаз был мягким от страха и одновременно жестким от решимости. Она бесшумно извлекла из ножен меч, полученный от Каззетты. Не переставая считать.

— Терциа, терцуниц, терцадуиц...

Дальше и дальше — и скоро числа кончились.

Челия добралась до шестидесяти, и я засомневался, что мы дали Каззетте достаточно времени. Но она властно повернулась и зашагала по коридору, высоко воздев фонарь и держа наготове меч.

— Далеко еще, Давико? — Ее напуганный, плаксивый голос эхом разнесся по коридору. — Сколько еще мы проведем в этом ужасном месте?

Я понял, что она разыгрывает спектакль перед врагами.

— Иди дальше, — ответил я и удивился, что могу говорить.

Дракон не вмешивался теперь, когда мы вновь двигались к схватке. Изображая уверенность, которой не испытывал, я продолжил:

— Это самый тайный отцовский ход. Скоро мы будем в безопасности.

— Что бы я без тебя делала, смелый Давико! — с придыханием произнесла Челия.

Я бросил на нее раздраженный взгляд, потому что она переигрывала, но ее лицо было напряженным от тревоги, а глаза полностью сосредоточены на лежащем впереди коридоре. Мы прошли первую арку. Я чувствовал исходившую от недругов угрозу. Злился, что не могу взять в руки меч. И ненавидел драконий голод.