— Давико! — позвал Чьерко. Он запутался в своей мантии, пытаясь скинуть ее на бегу. — Где ты был? Мы думали, что потеряли тебя. — Он ткнул в меня пальцем. — Глядите, братья! Наш заблудший Регулаи!

Наверное, я подсознательно искал общества и утешения, раз оказался в нужное время в том месте, где часто встречал друзей. Вместе с Чьерко Альтосевиччи был его брат Пьеро, а также мой ученый друг Джованни и Антоно Верадикка, которого мы звали Тоно. Все они жонглировали ворохами бумаги и перьев, скидывая на жаре черные студенческие мантии, наконец-то выйдя из-под власти университетской традиции.

— Я же говорил, что недавно видел его, — сказал, стягивая мантию через голову, раскрасневшийся и взъерошенный Джованни. — После того как вы с Пьеро бросили меня в холмах.

— Ты хочешь сказать, после того, как ты лишил нас лошадей, — упрекнул Чьерко, но, не дожидаясь начала спора, все еще наполовину одетый в хлопающую мантию, кинулся вперед, чтобы обнять меня. — Наш давно пропавший друг! — Он обхватил меня руками, запутав в своем облачении, и принялся скакать, словно ребенок, нашедший любимую игрушку. — Пропавший, как моряки «Ла Деметы», потопленной Черулеей! Он потерялся — а теперь нашелся!

Я со смехом оттолкнул его.

— Да не терялся я, Чьерко. Хотя недолго мне оставаться на плаву, если в дело вмешается Ашья.

Я отбился от второй попытки поймать меня, затем принялся помогать Чьерко, который запутался в своей мантии и книгах.

— Ай. Та чужестранка, — сказал Чьерко, высвободив голову с потной копной черных волос, кустистыми бровями и глубоко посаженными глазами, подвижными и выразительными. — Она слишком тщательно контролирует твоего отца. А теперь и тебя.

— Хуже того, — добавил его брат, — она делает его красивым.

Пьеро наконец удалось стянуть мантию с головы, продемонстрировав такие же глаза, как у брата, а еще острый материнский нос, напоминавший обнаженный меч, с которым он часто тренировался.

В отличие от Чьерко, у него были прямые соломенные волосы. Пьеро был светлокожим, а Чьерко смуглым, но они определенно были братьями — с густыми бровями, пронзительными синими глазами и одинаковыми ухмылками и энергией.

— Только взгляните, как красиво подстрижены и завиты его волосы! — Пьеро протянул руку, чтобы взъерошить мне шевелюру. — Что за симпатичный мальчик! — Он ущипнул меня за щеку. — Симпатичный мальчик в преддверии своего дня имени! Надо же, как ты вырос. — Теперь он обеими руками щипал меня за обе щеки. — Такой большой мальчик!

— Фескато. — Я оттолкнул его и мазнул тремя пальцами по щеке.

— Ты показываешь мне три пальца? — воскликнул Пьеро в притворной ярости.

— Более того, я покажу их тебе еще раз! Три и три!

— Ты осмеливаешься показать мне три пальца, пес Регулаи?

— Не осмеливаюсь, а дважды осмеливаюсь!

— Мы должны драться на дуэли!

С боевым криком Пьеро кинулся на меня.

— Мир! — взмолился я, когда мы с хохотом впечатались в колонну и Пьеро попытался повалить меня. — Мир, Пьеро! Для дуэли слишком жарко!

Но превосходивший меня скоростью и силой Пьеро не унимался. Ленивка кинулась ко мне на помощь, она лаяла и прыгала по нам обоим, виляя хвостом и покусывая, пока Пьеро не скатился с меня и не сел, раскрасневшийся и задыхающийся, держа собаку на вытянутых руках, в то время как она пыталась облизать ему лицо.

— Ай! — выдохнул он. — Ты прав, слишком жарко. Значит, сдаешься?

— Сдаюсь. — Я поднялся со всем достоинством, какое только возможно, когда тебя повалил на землю полуодетый студент литиджи. — Сдаюсь и салютую тебе. — Я проигнорировал ухмылку Полоноса, приводя в порядок свою льняную рубашку. — Но только если пообещаешь выпить.

— Когда это мы не пили? — Пьеро скинул с себя Ленивку, рукавом вытер с лица ее слюну и свой пот, потом задумался. — Когда-нибудь бывало такое, чтобы мы не пили?

— С тобой не бывало, — ответил Джованни.

— Что ж, — сказал Пьеро, поднимаясь на ноги и бросая злобный взгляд на двери Студио Литиджи, — должен же я чем-то смыть ужасные воспоминания о нашем маэстро ди Кулолингве.

— Сфай. Так нельзя... — начал было Джованни, но его перебил Чьерко:

— Маэстро Култалангве стоит прямо за тобой.

Пьеро в панике крутанулся и рухнул на колени, готовый пометить свою щеку в качестве извинения.

Конечно же, никакого маэстро там не оказалось, только другие студенты, болтавшие друг с другом и снимавшие черные мантии.

— Фескато! — Вскочив, Пьеро ударил Чьерко по руке. — Ты меня напугал!

— В таком случае не называй нашего маэстро жопоязыким.

— В жопу этого свинячего фескатоло...

— Как говорил своему юному ученику мудрый Плезиус, — вмешался Джованни, наставительно качая пальцем, — не произноси в сортире слова, которые не готов произнести на куадраццо.