— Ну я тебе сейчас покажу свинью, — раздражённо процедила девушка, взяла меч и встала в стойку, затем бросила короткий взгляд в мою сторону, — А ты тоже не шибко радуйся. С тобой у нас вечером будет серьёзный разговор.

— Опять буду замаливать свои грехи? — нагло ухмыльнулся я.

— Ага, — хмыкнула девушка, — И ты знаешь, каким образом.

— Если у вас останутся на то силы, — поправил её сержант, — После парных поединков у нас в планах командный бой. Затем будем учить наших ёбиков держать строй и быстро выполнять приказы. Потом — стрельба из арбалета. Дуэльные конечно проще натягивать, да и стрелять из них намного приятнее, но всё равно к ним стоит приноровиться. Планов громадьё, времени в обрез. Так что хорош лясы точить. Начали!

Над тренировочной площадкой вновь раздался стук учебных мечей. Я уселся на лавку, стянул с головы шлем, подшлемник и вытер лоб тыльной стороной ладони. Последние три дня выдались удивительно спокойными. Мы сидели в замке, ремонтировали броню, оружие, восстанавливали телеги каравана, тренировались с утра до ночи и собирали сведения. Мои люди уже не раз наведывались в деревню и по крупице вытягивали из местных знания об урочище.

На деле выходило, что его населяло гораздо больше самой разнообразной погани, чем нам рассказал генерал. Помимо «гостей» и «кошмаров», в это проклятое место сползлись болотники, щуры, баргасты, полуночники, дикие огни, гули, топляки, духобабы и прочая нечисть. Список там набирался такой, что я просто не успевал в голове раскладывать всё по полочкам. Благо, Родрик упорно продолжал вести свой бестиарий и искать совпадения с теми тварями, которые ему встречались ранее.

За фанатиками, обосновавшимися в руинах монастыря мы тоже установили слежку. Бандиты меня беспокоили мало, а вот вопрос, какого хрена тут забыли церковники, да ещё и последователи единого бога, оставался открытым, и изрядно мучал меня. Впрочем, несколько дней наблюдения ответов не дали. Близко подобраться к монастырю у ребят, посланных Бернардом, не получилось, а по тем скудным сведениям, что удалось собрать наблюдая издалека, выходило, что занимались они ровно тем же самым, что и все остальные. День за днём ходили в урочище и собирали там бирюльки.

От местных об этих хмырях тоже удалось выудить совсем немного сведений. Большинство просто старалось держаться от них подальше, обходя развалины монастыря стороной. Некоторые приторговывали сведениями. Так же, как и нам, сбывали фанатикам информацию о местной фауне и о местных же чудесах. Была ещё парочка проводников, согласившихся с ними работать, но с моими ребятами они наотрез отказались общаться. И даже внушительная сумма, в виде двух серебряных монет не смогла изменить их решения. Выходило, что фанатики платили куда лучше, чем мы. Впрочем, если они сидели на подсосе у Альрейна — то оно и неудивительно. Старый хрен уже запустил свою костлявую руку в казну трёх великих домов и понемногу начинал подгребать под свои знамёна дома поменьше. С деньгами у него проблем не было.

Я снял с пояса фляжку, отхлебнул воды и снова отёр лоб тыльной стороной ладони. Весна понемногу начинала уступать свои права лету, так что солнце с каждым днём становилось все злее. Здесь, на юге это ощущалось особенно сильно.

В стук деревянных мечей и тяжёлое дыхание фехтующих вплёлся новый звук. С противоположной стороны двора замка до нас долетели удары молотом по металлу. Алфрид наконец-то закончил пить и снова взялся за дело. Вообще, в последние дни он изрядно сбавил обороты с выпивкой, и почти всё время торчал у горна, наковальни и точильного круга. Правил и натачивал клинки, ковал наконечники для стрел и болтов, ремонтировал доспехи, укреплял оси телег и периодически прерывался на общение с Родриком. Рассматривал его чертежи, а затем долго отковывал те металлические части, которые требовались для изделий учёного.

Местный кузнец принял нашего без энтузиазма. И согласился «потесниться» в кузне только тогда, когда это приказал ему сам сенешаль. Впрочем, к вечеру того же дня два мастера уже нашли общий язык и вместе опустошали увесистый бурдюк вина, спёртый из запасов Барона.

Рядом, в импровизированной столярной мастерской пристроился Тур. Латал щиты, стругал клинья и доски для повозок, делал древки для копий и ложа для арбалетов. То оружие, что мы притащили с поля битвы оказалось самым настоящим хламом. Если металлическую часть ещё можно было худо-бедно отскоблить от ржавчины и заново наточить, то вот дерево разваливалось на волокна прямо под пальцами. Все древки требовалось заменить, так что у здоровяка было немало работы. Что, однако, не мешало ему пропускать рюмашку-другую вместе с двумя пьяницами из кузни.

Честно говоря, я уже начинал понемногу жалеть, что назначил дату выступления так скоро. Мне нравилась это мирное существование. Да, его нельзя было назвать лёгким — дни всего отряда были полны трудов и забот. Но его ритм постепенно затягивал нас, как тёплое, вонючее болото — всё глубже и глубже. И на границе сознания уже понемногу начинала мелькать мысль, что без хорошей встряски мы из него и вовсе не выберемся.

Мимо пробежал мальчик. Пробежал, с видом победителя плюхнулся на лавку рядом со мной и во все глаза уставился на Бернарда, продолжающего метелить Айлин. Вскоре к брату присоединилась и девочка. Они часто шныряли по замку, останавливаясь то тут, то там и внимательно следя за тем, чем заняты другие. У нашей тренировочной площадки они тоже появлялись не раз. Похоже, мальчугану доставляло особенное удовольствие наблюдать за тем, как сержант нас метелит.

Как их зовут мы по-прежнему не знали. После пережитого ужаса, они так и не обрели дар речи. В этом не было ничего удивительного. Когда на твоих глазах, расчленяют и насилуют твою собственную мать, а оскоплённого отца вздёргивают на колодезном журавле — сложно сохранить здравый рассудок. Тур и Бьянка, приютившие у себя сорванцов дали им новые имена. Девочку назвали Марией, а пацана Бертрамом. Впрочем, они всё равно не откликались на них. Скорее реагировали на голос Бъянки, которая после очень долгого перерыва, всё-таки начала говорить.