Некоторое время мы сидели молча. Народ у ворот продолжал суетиться. Мимо нас пробежали ещё четверо солдат. Они тащили носилки. На их старой, потрёпанной ткани всё ещё были видны пятна крови. Похоже, кому-то досталось. Вот только кому? Одному из патрулей сенешаля? Или кому-то из моих ребят, что отправились в деревню?

— Я люблю тебя, — внезапно выдала Айлин неловко прижавшись ко мне. Я аж опешил от удивления. Что это на неё нашло? Да ещё и в такой момент.

— Всё в порядке? — я не смог скрыть нотки неуверенности, в своём голосе.

— Так, просто подумала, что лучше сказать это сейчас., — ответила Айлин, немного помолчала и добавила, — Ведь после драки, может статься, что и говорить эти слова будет некому.

— А…

— Просто дурное предчувствие, — пояснила девушка, — Слишком долго всё было спокойно. Рано или поздно должно было произойти что-нибудь эдакое.

Я не стал уточнять, откуда у неё взялось это предчувствие и эти выводы. Наверняка она и сама не знала на это ответ. Предчувствия на то и предчувствие, чтобы работать быстрее разума. Это потом уже, задним умом можно подвязать ко всему случившемуся логические выводы и с чистой совестью сказать «Ну оно уже давно напрашивалось».

— Я тоже тебя люблю.

Похоже девушку мой ответ ошарашил не меньше, чем меня её внезапное признание. Она чуть отстранилась и внимательно посмотрела на меня. В её взгляде и выражении лица причудливым образом сплелись радость и немой вопрос: «а не заболел ли он?»

— Просто решил, что в твоих словах есть резон, — улыбнулся я, — Кроме того, по моему я тебе ведь не говорил этого раньше. Напрямую. А после драки, может статься, что и сказать уже не получится.

— Не говорил, — улыбнулась она, — Обычно или отшучивался, или коверкал фразу, или переводил тему.

Она всё ещё не могла мне забыть ту неловкую шутку, когда в момент её признания, я бросил, что тоже себя люблю. Может быть, уже и не злилась, но всё равно — помнила.

— Тем более, когда, если не сейчас, — хмыкнул я. Хотел ещё что-то добавить, но в следующий момент из-за угла казармы показался Бернард. Его сопровождал Вернон, тащивший на своём поясе увесистую сумку, доверху набитую травами, отварами и хирургическими инструментами. Вернон и бойцы белой десятки, в полном боевом облачении.

— Идём, — коротко бросил сержант, кивком указывая в сторону ворот. Толпа там уже собралась неслабая, — Похоже дело серьёзное. Подняли по тревоге гарнизонного лекаря.

Я спорить не стал. Помог Айлин встать, проверил, насколько легко выходит меч из ножен и неуклюже поплёлся вслед за парнями. Боль мышц после тренировки давала о себе знать всё сильнее.

Увидев нас, солдаты расступились. Бойцы с носилками уже возвращались к воротам крепости. А конный патруль, вздымая пыль унёсся в сторону деревни. На самих носилках лежали двое. Двое облачённые в пурпурно-белые цвета. Мои цвета. Вот только теперь к ним примешивался ещё и грязно-алый цвет едва запекшейся крови. Предчувствие Айлин не подвело. Назревала драка.

— Твою мать, это же Роберт! — Вернон сорвался с места и побежал к бойцам, тащившим носилки вверх по склону. Мы тут же последовали за ним.

На вторых носилках тоже лежал боец. Один из сопровождавших барда во время вылазки. Третий, неуклюже ковылял следом, придерживаясь за левый бок и то и дело вытирая от пота побледневшее лицо.

Вернон подбежал к носилкам, что-то коротко скомандовал, и тащившие их бойцы, тут же положили раненых прямо на дорогу. Лекарь присел рядом с первым. Осторожно коснулся двумя пальцами шеи. На мгновение замер. Затем грязно выругался и рванулся ко второму раненому. Третий, который мог идти сам, всё ещё ковылял в нашу сторону.

— Эрик мёртв, — сообщил лекарь, когда мы добрались до носилок, — Умер совсем недавно. Слишком много крови потерял, слишком ослаб. Организм не выдержал. Роберт оказался покрепче. Но его и зацепило не так сильно. Колотая рана в боку, не задевшая жизненно важные органы. Айлин, — он повернулся к девушке, — Сейчас я его начну бинтовать. Твоя задача — снять боль, чтобы наш бард не загнулся от шока раньше времени. Справишься?

Девушка молча кивнула, присела на корточки рядом с раненым бардом и положила ладонь на его покрытый испариной лоб. Тот застонал, приоткрыл глаза, слабо улыбнулся, попытался что-то сказать, но в следующую секунду снова отключился. Судя по застывшему и побледневшему лицу Айлин, она уже начала вытягивать из него боль. Я подошёл к солдату, который ещё был в состоянии держаться на ногах.

— Ты как, Томаш?

— Жить буду, — боец облизал растрескавшиеся губы и сплюнул, — Мне не так сильно досталось. Только бока помяли.

— Кто помял? Где? Когда и за что? — вопросы, вертевшиеся у меня на языке, посыпались градом. Хотя в сущности волновал лишь один. Имена. Был убит мой человек. И кто-то должен был за это заплатить. Кровью за кровь.

— Да там, в корчме, — пояснил Томаш, — Мы сопровождали барда. Тот как обычно, пил, пел свои песенки и зазывал народ в наш отряд. Поначалу всё было спокойно, но потом появились они.