Капитан что-то невнятно буркнул себе под нос и отошёл. Может ему и было что мне возразить, но он попросту боялся это сделать. И правильно. Я ведь могу и передумать, спросив, например с него, какого хера вся стража во время поножовщины смотрела в другую сторону.

Караван неспешно подполз к главной площади. Там уже собралась большая, волнующаяся толпа. В основном мужики. Некоторые в руках сжимали простое крестьянское оружие, вроде ножей, топоров или вил. У других оружия не наблюдалось, но судя по выражению лиц они были чем-то очень сильно встревожены. Баб и детей на видно не было. Их благоразумно разогнали по домам.

Посреди площади возвышался помост. На нём стоял одутловатый человек в богатых одеждах. Длинный пурпурный кафтан, с серебряными пуговицами, с трудом сдерживающими натиск массивного живота, чёрный берет с белым пером какой-то птицы, несколько колец с камнями, перетягивающими пухлые пальцы. Это был «губернатор».

При виде колец в голове промелькнула весёлая мысль, а на губы сама собой заползла мрачная ухмылка. А не прихватить ли нам и эту бижутерию? Стоить она должна немало. А будет сопротивляться — просто срежем вместе с пальцами. Но я тут же себя одёрнул. Мы и так уже взяли достаточно богатую добычу. Не стоит устраивать для толпы кровавое представление, увеча человека. Она и без того сама прекрасно с этим справиться, когда откроется правда.

Человек на помосте толкал какую-то речь. Я дал знак своим людям остановиться, пока мы ещё не вышли с улицы, а сам стал прислушиваться. Слова трудно было разобрать из-за гомона толпы.

— Люди! Не верьте этим проходимцам! — обращался к толпе губернатор. В его голосе легко угадывался плохо скрываемый страх, — Служители церкви были правы. Они прибыли в наши края, чтобы посеять смуту! А когда её ростки взойдут, вдоволь напиться нашей крови! Они уже убили пятерых наших соотечественников. И если расправятся с бандой Когтя следующими будем мы!

— Это ты так за нас распереживался, что мы тебя аж у северных ворот изловили? — возмущённо крикнул один мужик из толпы.

— С мешком полным монет! — добавил второй.

Толпа неодобрительно загудела. Симпатии были явно не на стороне губернатора. Впрочем, нашлись и те, кто встали за его спиной. С видами, молотилами и топорами наперевес. Теперь, когда банда Когтя была мертва, ужас, посеянный ей, начал улетучиваться. Но никуда не делись злоба и обиды оставленные горожанам на память. Мысль о мести зрела у них слишком долго, и теперь, когда страх исчез, требовала своего воплощения. Толпе требовался козёл отпущения.

— Я лишь хотел договориться с церковниками. Эти упыри уже околдовали сенешаля. Взяли его в оборот и используют, как персональную марионетку? Вы хотите дождаться, когда эти чудовища придут и за вами? За вашими детьми? Мы не можем защититься от них! От их чар! И в этих краях никто не сумеет им противостоять, кроме служителей церкви. Я хотел купить всем вам защиту!

— Отон дело говорит! — выкрикнул кто-то из толпы, — Если уж банда с ними не сдюжила, то мы и подавно!

— Надо храмовников звать! — вторил другой, — С бандитами хоть договориться можно было. Откупиться! А как ты откупишься от упыря, что захотел твоей крови?!

— Я сам видел, как их главный её упырица эта лакала, пока главный вурдалак губернатора запугать пытался! — крикнул третий.

— Вот ведь брехун! — возмутилась Айлин, поправляя сбившиеся волосы, — Меня даже в корчме тогда не было!

— Тише, — шикнул на неё я, — Дай послушать. Интересно, чем кончится.

— А как по мне, самое время вмешаться, — возразил Бернард, поравнявшись с нами, — Пока толпа не вошла в боевой раж и не пришлось утихомиривать её, проливая кровь.

Я жестом велел ему замолчать и вновь принялся прислушиваться к тому, что происходило на площади. Тянуть с появлением и правда не стоило, но лучше бы это сделать в подходящий момент и с таким опломбом, чтоб у всех, кого храмовники успели настроить против нас, отпало всяческое желание враждовать с нами.

— А зачем нам вообще с ними дюжить? — возмутились с другого конца площади, — Они зла нам не делали, до тех пор пока не убили их человека. И мыслится мне, делать не будут, ежели мы сами их, значица, не справонцируем!

— Верно! — поддакнул ему другой, — Вы сами не помогли нуждающемуся в беде. Сами нарушили все законы гостеприимства, а теперь скулите, что к вам пришли с мечом!

— Радоваться бы надо, что не пожгли ничего! — поддакнул второй.

— Да и проблему с Когтем, почитай, что, решили! — добавил третий.

Толпа снова загудела. Мнения горожан разделились. Одни считали, что лучше не враждовать с нами, пока не накликали ещё большую беду. Другие видели в нас избавителей от тирании Когтя. Для третьих мы так и остались кровожадными упырями, жаждущими их крови. Ложь, распространяемая храмовниками пустила очень уж глубокие корни.

— Люди! — вновь обратился к ним губернатор, — Я с вами тут живу уже много лет. Со многими из вас мы знакомы ещё по старому городу. Я не ушёл в самые чёрные для Гронесбурга дни. Был с вами тогда, когда нам по прихоти судьбы пришлось второй раз покинуть собственные дома. Именно я сумел договориться с Сенешалем о том, чтобы мы могли поселиться здесь. И после вы сами выбрали меня своим головой, потому что знали — я не предам ваше доверие. Так почему вы вдруг решили, что я предам его именно сейчас? Разве я давал хоть один повод в себе усомниться.