— Дайте мне свою руку.

Я складываю пальцы в пустое гнездо, готовясь принять её руку. Молодая женщина напротив — Лиззи, кажется, она представилась — протягивает ладонь. Она жаждет, чтобы я погрузилась в её кожу, но мы ещё не начали. С гаданием нельзя спешить. Мне нужно к ней привыкнуть. Всё в ней рассмотреть.

Я ещё немного пьяна, вчера выбрала магнум вместо обычной бутылки.

— Сожмите пальцы в кулак.

— Вот… так?

Лиззи сидит напротив, локоть на столе, ладонь обращена к небу, её рука и все её загадки открыты для нас обоих, раскрывая каждую грань её жизни.

Но эти заусенцы. Все обгрызены.

Начнём с этого.

— Думай о своей руке как о яйце, — говорю я, — полном жизни. Оно растёт, становится чем— то. Скоро вылупится… и тогда мы увидим, какое будущее нас ждёт.

Я держу её кулак, не говоря ни слова, обхватываю его руками, создавая укрытие. Мягко сжимаю, улыбаясь. Гадальный салон погружается в тишину. Единственное, что слышно, — ровный гул трафика на 301— й дороге за окном.

— Готовы заглянуть?

Она кивает, затаив дыхание. Глаза широко раскрыты.

— Давай посмотрим, что нам откроется, дорогая.

Я разбиваю это яйцо. Позволяю её пальцам выскользнуть в мои ладони. Теперь это гнездо полно извивающейся жизни. Розовая кожа. Только что вылупившаяся птица.

— О, — восхищаюсь я, — какое прекрасное будущее тебя ждёт…

— Ты правда это видишь?

Я вижу женщину лет двадцати. На ней слишком много украшений. Золотые серьги. Золотое ожерелье. Перламутровая помада. Бронзовые тени. Выщипанные брови. У неё металлический оттенок кожи, лоб глянцевый, отполированный. Она хочет быть спортивной машиной, но я едва различаю милую девушку под всем этим макияжем. Попробую вернуть её на поверхность, если смогу.

— Здесь так много всего, — говорю я. — Посмотри сюда…

Лиззи наклоняется и изучает свою ладонь, пытаясь разглядеть в коже глубокий смысл. Она не отсюда — но, опять же, никто здесь не местный. Уже нет.

Она никогда не знала настоящего горя. Уверена, её уже ранили, но она пришла не затем, чтобы унять боль в груди. Её глаза слишком широкие для такой боли.

Она импульсивный покупатель. Зашла случайно. Увидела неоновую ладонь в витрине, проезжая мимо, и, не раздумывая, свернула с 301— й. Так я получаю большинство клиентов. Неоновая ладонь висит в моём окне, как маяк, розовые и фиолетовые полосы флуоресценции заманивают водителей, как биолюминесцентная эска у рыбы— удильщика. Если трафика много, машины замедляются. Люди замечают неоновую вывеску, эту светящуюся руку у дороги, и в этот момент в груди возникает импульс — желание свернуть. Попытать счастья в будущем.

Так я их ловлю.

— Я чувствую тревогу. Она тебя тяготит, дорогая.

— Как ты это поняла?

— Линии никогда не лгут.

Но это не в её ладони. Всё прямо на её лице. В этих глазах, широких, как блюдца, которые становятся ещё шире, чем глубже я вглядываюсь в её руки. Я замечаю все её признаки — множество жестов и непроизвольных микровыражений, эмоции, которые легко читаются на её лице. Все истории, которые она рассказывает о себе, даже не осознавая этого.

— Видишь вот это? — провожу указательным пальцем по узкой бороздке на её ладони, которая ответвляется от основной линии любви. — Видишь, как она раздваивается? Что— то в твоей жизни вызывает беспокойство. Нам нужно на этом сосредоточиться. Исцелить это.

Глаза Лиззи скользят из стороны в сторону. Вижу, как она перебирает свою историю, пытаясь найти связь.

— Мама говорит, что мне нужно расстаться с парнем. Она его ненавидит. Они вообще не ладят. Это может быть оно? Ты это видишь?

— Этот парень. Он новый, да?

— Ну… типа того?

«Типа того» значит «совсем не типа того». Но здесь есть больное место, это точно. Мне просто нужно добраться до источника этой проблемы, попытаться извлечь её, как гнилой зуб.

— Ты с мамой близка? — спрашиваю я. — Всё ещё живёшь с ней?

— Да…

— Я чувствую напряжение между вами… — закрываю глаза, будто улавливаю плохую атмосферу, надвигающуюся на нас. Гадалки — как синоптики. Мы предсказываем будущее. Некоторые предсказания сбываются. Большинство — нет. А если мы ошибаемся? Люди забывают. Мир переходит к завтрашнему прогнозу. — Этот разрыв уже давно, да?

Лиззи слегка оттягивает руку. Вижу, что она хочет её забрать, мы играем в подсознательный перетягивание каната. Рукав моей блузки сползает, обнажая татуировку на запястье — солнце, луну и звезду, — теперь просто бледно— голубые линии, выцветающие на предплечье. Линии были ярче, когда Кендра была маленькой. Она всегда водила мизинцем по созвездиям на моей коже.

Я тоже хочу луну, мама…

Терпение, дорогая, — отвечала я. — Ты ещё слишком мала для татуировки…

Звезда почти исчезла, чернила теряют чёткость. Солнце будто тонет в моей коже. Моя плоть теперь — река, и её размытое отражение колышется на поверхности запястья.

— Напряжение началось из— за него? — спрашиваю я, наугад. — Из— за этого парня?

— Да. — Она вытирает угол глаза тыльной стороной свободной руки. Вот оно, начинается… — Джейми — мой парень — он занял у неё денег и…